| Значение Ирана для интеграционных процессов в Евразии с участием России, Китая и стран Центральной Азии. Часть 2. |
 |
 |
| ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЕВРАЗИЯ - ПОЛИТИКА | |||
| Автор: В.Парамонов | |||
| 28.08.2011 08:01 | |||
|
В качестве локомотивного проекта, способного подвести привести к этому представляется целесообразным рассмотреть идею сооружения системы магистральных газо- и нефтепроводов между крупнейшими мировыми производителями углеводородов (Ближний Восток и Иран) и наиболее динамично развивающимися регионами мира (Китай и страны АТР), предусмотрев к тому же возможность ответвления в сторону Европы. Главным объективным препятствием в реализации данного проекта будет горный рельеф на пути транспортировки углеводородов через территорию северного Ирана, но при соответствующей политической воли и техническом решении это препятствие может быть преодолено. Более того очевидно, что однозначно против данного проекта будут выступать США и их ключевые союзники, однако, речь идет о принципиальном изменении хода уже запущенных алгоритмов «развития» Евразии, а не о следовании в фарватере американской политики и схемы форматирования глобальных и региональных процессов. На начальном этапе предлагаемая система трубопроводов может проходить по маршруту: «Иран – Туркменистан – Узбекистан – южный Казахстан – СУАР КНР». В дальнейшем возможно увеличение протяженности данного маршрута за счет подключения к нему других (помимо Ирана) стран-поставщиков (из Ближнего Востока) и стран-потребителей (из АТР) углеводородов. Позднее евразийский сухопутный транспортно-энергетический мост может быть продлен и в западном направлении по маршруту «Ближний Восток – Иран – Центральная Азия – Россия – Европа», где Россия уже будет транзитной страной. Причем, евразийский транспортно-энергетический мост от Ближнего Востока как в сторону Китая, так и в сторону Европы целесообразно прокладывать через Центральную Азию, так как направления в обход региона характеризуются наличием крайне сложного (преимущественно горного) рельефа. Более того в регионе уже существует достаточно развитая система трубопроводов и строится новая: как в российском, так и китайском направлениях. Реализацию проекта в принципе можно осуществить по уже отработанному механизму Каспийского трубопроводного консорциума с той лишь разницей, что это будет стратегически на порядок более важный и масштабный проект. Представляется, что его детальную разработку следует осуществлять параллельно с форсированием процессов интеграции нефтегазовых комплексов России и стран Центральной Азии (в рамках ЕврАзЭС). При этом условии Россия автоматически будет полноправным участником всех маршрутов транспортно-энергетического моста, несмотря на то, что на начальном этапе они не будут проходить через российскую территорию. Теоретически транспортно-энергетический мост способен окупить себя в короткие сроки, а главное – составить конкуренцию морским маршрутам. Так наполнение трубопроводов достаточными объемами нефти и газа может быть легко обеспечено, учитывая наличие огромных углеводородных ресурсов на Ближнем и Среднем Востоке (около 3/4 мировых запасов) и одновременно растущих энергетических потребностей Китая, государств АТР и Европы. Тем более, что зависимость Китая и стран АТР от импорта нефти из арабских стран и Ирана будет возрастать и следовательно будет возрастать заинтересованность крупнейших мировых поставщиков и потребителей углеводородов в обеспечении гарантий безопасности их транспортировки. Кроме того, транспортировка углеводородов по трубопроводам через территорию Центральной Азии, как представляется, может быть рентабельна. Тот факт, что маршрут пройдет по степным и пустынным районам, а также в относительно теплой климатической зоне, существенно облегчит и удешевит строительство и эксплуатацию всей системы трубопроводов. Тем более, что данный проект эффективно впишется в осуществляемые в Китае работы по формированию трубопроводной системы из СУАР в восточные провинции КНР. Учитывая потенциально высокую экономическую рентабельность, а главное – стратегическую важность системы трубопроводов логично предположить, что значительная часть углеводородных потоков из стран Ближнего и Среднего Востока (или, на начальном этапе – из Ирана) может быть переориентирована на этот маршрут. Для реализации проекта необходимо максимально эффективно задействовать механизмы ШОС, тем более что Иран имеет статус наблюдателя в данной Организации. Поэтому именно Иран мог бы претендовать на первоочередное вступление в ШОС в качестве полноправного члена данной организации (или, по крайней мере, на особый формат отношений с ШОС), а также, не исключено, на получение и другой поддержки, в том числе в рамках иранской программы мирного освоения атома. Тем более, что именно эта программа высвободит дополнительные, причем значительные, объемы углеводородов для повышения экспортного потенциала ИРИ в интересах стран-членов ШОС и интеграционных процессов в Евразии. * * * В целом, транспортно-энергетический мост будет важным и выгодным проектом для всех участников, так как его идея соответствует не только их коммерческим, но и долгосрочным и стратегическим интересам, причем общим для основных центров силы в Евразии. С точки зрения интересов России и стран Центральной Азии (де-факто уже «встроенных» в единую транспортно-коммуникационную систему, а также в целом обладающих структурно-технологической взаимозависимостью) это будет означать преодоление периферийности в евразийской (по сути – глобальной) «схеме» добычи и транспортировки энергоносителей, дальнейшее усиление (а не ослабление) этой взаимозависимости. Как результат – существенное перераспределение континентальных (по сути – мировых) потоков энергоресурсов в пользу России и центральноазиатских стран. Помимо этого, евразийский транспортно-энергетический мост исключит возможный конфликт энергетических интересов России с интересами Китая в Центральной Азии. С точки зрения интересов Китая, вышеуказанный евразийский транспортно-энергетический мост придаст существенный импульс промышленному развитию СУАР, обеспечит Китаю и странам АТР альтернативный и беспрепятственный сухопутных доступ к углеводородным ресурсам Ближнего и Среднего Востока, станет дополнительным гарантом стабильности поставок углеводородов в наиболее динамично развивающиеся страны мира в требуемых объемах, в целом сделает их менее зависимым от морских коммуникаций. В свою очередь для Ирана и других стран Ближнего и Среднего Востока это будет означать диверсификацию доступа на традиционные рынки сбыта своих углеводородов, интенсификацию связей с Китаем, а также АТР в целом и кардинальное снижение зависимости от контролируемых США морских маршрутов транспортировки углеводородов. Кроме того, осуществление проекта потребует масштабных и разноплановых работ, что даст большой портфель заказов не только нефтегазовым компаниям стран-членов ШОС, но и главное – смежным отраслям промышленности этих стран (металлургия, машиностроение, металлообработка и т.п.). Тем самым, данный проект будет способствовать экономической интеграции в рамках ЕврАзЭС, СНГ и ШОС, становлению их как реальных экономических блоков. В итоге, крупнейшие мировые производители углеводородов будут втягиваться в орбиту евразийской экономической интеграции. Причем, Китай и страны АТР будут импортировать углеводороды Ближнего и Среднего Востока, а Россия и Центральная Азия сохранят свой нефтегазовый потенциал для целей собственного развития и, помимо этого, будут получать прибыль от транзита энергоресурсов (хотя этот коммерческий вопрос здесь непринципиален). Уже сейчас России и странам региона совместно с Китаем и Ираном целесообразно начать обсуждение и лоббирование строительства транспортно-энергетического сухопутного моста в ходе двусторонних и многосторонних консультаций. Заключение Перспективы развития интеграционных процессов в Евразии, во многом, зависят от позиции России, так как только она по своему историческому, геополитическому и геоэкономическому потенциалу способна в корне изменить ход уже запущенных на континенте центробежных тенденций. Постсоветская экономическая ре-интеграция под эгидой РФ принципиально важна потому, что только вместе постсоветские страны смогут сформулировать и отстаивать общие, долгосрочные и стратегические интересы, которые неизбежно будут вести их к формированию союзных отношений как с КНР, так и с ИРИ. В противном случае, Китай и Иран будут вынуждены выстраивать сугубо эгоистические схемы отношений и с Россией, и с Центральной Азией, руководствуясь лишь собственными интересами. Это представляется вполне естественным, так как Пекин и Тегеран вряд ли станут учитывать некие «стратегические и долгосрочные интересы» Москвы и столиц стран региона, если они сами о них не думают. Как представляется, на современном историческом этапе развития Евразии именно Россия должна стать инициатором масштабных и кардинальных, а главное – позитивных перемен как в российско-иранских, российско-китайских, так и российско-центральноазиатских отношениях. Хотелось бы верить, что у Москвы хватит политической мудрости и воли для выработки принципиально нового стратегического курса. Его магистральное направление объективно связано с освоением и развитием внутренней Евразии, в первую очередь укреплением ее транзитной роли, что возможно в условиях построения союзных отношений с Центральной Азией, Китаем и Ираном. Примечание: часть тезисов, отраженных в данной статье, была отработана совместно с Алексеем Владимировичем Строковым, многолетним соавтором и партнером В.Парамонова по целому ряду публикаций и исследовательских проектов. Источник: Новое восточное обозрение, http://www.journal-neo.com/?q=ru/node/8669 Похожие материалы:
|
Как представляется, значение Ирана для интеграционных процессах в Евразии связано в первую очередь с его высоким энергетическим и транспортно-коммуникационным потенциалом, который способен сыграть решающую роль в решении проблемы экономико-географической изоляции внутренних пространств континента а, тем самым, в корне и в позитивном плане изменить характер развития и взаимодействия России, Китая и стран Центральной Азии.
Мы в Моем Мире 
