|
 «Кто виноват» и «что делать»? Эти два традиционных русских вопроса, по сути, находятся в центре обсуждения темы «Каспийский фактор в Евразии». В данной части дискуссии будут выслушаны мнения двух известных и авторитетных экспертов из России – Александра Князева и Андрея Грозина.
Владимир Парамонов (Узбекистан), руководитель проекта «Центральная Евразия»: начнем, пожалуй, с первого вопроса. Тем более, что с точки зрения аналитики и концептуального восприятия важно именно четкое обозначение сути самих проблем, а уже затем – путей их решения. Вам слово дорогие коллеги. Итак, в чем суть столь высокой конфликтогенности каспийского фактора, а также в целом как бы Вы охарактеризовали современную расстановку сил и интересов в регионе?
Александр Князев (Россия), координатор региональных программ – старший научный сотрудник Института востоковедения РАН: «Каспийский фактор» является конфликтогенным в силу его гипертрофированной политизации со стороны ряда государств. Это США и страны ЕС, причем, среди последних наиболее активны наименее экономически самостоятельные, такие как Польша, республики Прибалтики. Политические страсти европейцев можно сравнить со спокойной работой китайских компаний, без особых пиар-компаний и конфронтации с кем-либо тянущих трубы от Каспия на Восток.
Из каспийских стран деструктивной во многом является позиция Азербайджана и Туркменистана, руководители и эксперты которых всячески отвергают политический характер трубопроводных проектов, чрезмерно завышая свои добычные возможности и апеллируя к якобы коммерческой привлекательности альтернативных трубопроводов, в первую очередь «Набукко» и Транскаспийского газопровода (ТКГ).
Пока рентабельности нет у даже эксплуатируемого на протяжении уже шести лет нефтемаршрута «Баку-Тбилиси-Джейхан» (БТД), из которого де-факто вышел Казахстан, убедившись в экономической нецелесообразности для себя гонять нефть через море танкерами. Так, планировалось, что через систему с 2012 г. будет уходить 23 млн. т казахстанской нефти в год, с последующим увеличением до 35-36 млн. т. Однако, в феврале 2010 года казахстанская «Тенгизшевройл» прекратила поставку нефти в БТД в связи с невыгодными условиями, в частности – с повышением тарифов за прокачку по территории Азербайджана. Относительно же поставок газа в проектируемые ТКГ и «Набукко» существуют достаточно четко сформулированные заявления президента Казахстана, других должностных лиц о полном отказе Казахстана участвовать в этих газотранспортных проектах.
Тем не менее, позиции Азербайджана и Туркмении также различны. Азербайджан находится в несколько более выигрышной позиции, в случае если будет реализован проект Трансанатолийского газопровода. Туркмения остается при нынешнем статус-кво: российское и китайское направление.
Условием подключения к проектируемой газотранспортной системе «Набукко» стороны ЕС для Туркменистана является предоставление иностранным компаниям контрактов на разработку блоков на шельфе Каспия. Такая схема оставляет не у дел месторождения Восточной Туркмении, для экспорта газа которых строится гигантский газопровод «Восток-Запад» к побережью Каспия. То есть европейцы не только хотят определять условия экспорта туркменского газа, но и указывают Ашхабаду, какими должны быть источники поставок. При таком распределении ролей Туркмении достается амплуа статиста. В то же время, руководство Туркмении понимает, что никто не допустит его к продаже своего газа конечному потребителю на европейском направлении, в связи с чем выбранный подход продажи газа на своей границе стал и будет оставаться единственно возможным и правильным с точки зрения интересов Туркменистана подходом, обеспечивающим стабильных потребителей в России, Иране и Китае.
В свою очередь, Иран – второй по значимости игрок после России в Прикаспии, и этот статус он сохранит надолго. До последнего времени основные интересы Ирана на Каспии заключались в недопущении военного присутствия некаспийских стран и реализации проектов транспортировки энергоносителей, альтернативных иранским поставкам. Основные разрабатываемые в Иране нефтегазовые месторождения находятся на юге. Лишь в начале декабря 2011 года иранское правительство объявило об открытии крупного газового месторождения в Каспийском море, но это пока факт из категории требующих основательного подтверждения, а в случае такового – небыстрой разработки.
Современное состояние Ирана не зависит от собственной добычи энергоресурсов на Каспии, а для планов развития страны начало такой прибыльной деятельности рассматривается как фактор благоприятный, но отнюдь не первостепенный. Северное направление внешней политики ИРИ наименее зависимо от политической и идеологической ситуации внутри страны, а у основных политических групп есть общее видение интересов ИРИ в Центральной Азии и на Кавказе.
Как и Россия, Иран готов достаточно жестко отстаивать свои интересы – а на Каспии интересы РФ и ИРИ практически стопроцентно совпадают. Другими словами, наибольшую конфликтогенность содержат в себе два вопроса:
- недопущение военного присутствия некаспийских стран (касается Азербайджана);
- отказ от проектов транспортировки нефти и газа через Каспий (касается Азербайджана, Туркменистана).
Можно резюмировать: однозначно деструктивна роль США, стремящихся под обеспечение безопасности будущих трубопроводов разместить в регионе (Азербайджан и Казахстан, порт Актау) свои вооруженные подразделения с целью общей дестабилизации региона и обеспечения постоянного военно-политического давления на РФ и ИРИ. Кольцо нестабильности вокруг Каспия должно обеспечить снижение как добычи, так и вывоза каспийских углеводородов на мировые рынки, законсервировать ресурсный потенциал Прикаспия на будущее. ЕС в данном случае играет роль скорее провокатора, хотя под эгидой НАТО европейские войска могут быть вовлечены в потенциальный конфликт наравне с американскими.
Уже существующий уровень напряженности в Каспийском регионе повлек за собой рассмотрение Ираном вопросов Каспия в военно-политической плоскости. Иран – второй по военной мощи на Каспии после России и способен в короткое время в 1,5 раза увеличить группировку своих кораблей на Каспии путем переброски сил из Персидского залива, где расположены основные базы его ВМС, а также Корпуса стражей исламской революции, который имеет свои военно-морские силы. В руководстве ИРИ существуют планы усиления в ближайшие годы каспийской группировки ВС и ВМС примерно в два раза.
Из всех пяти прикаспийских государств интересы России в регионе в наименьшей степени связаны с добычей энергоносителей в Прикаспии или на шельфе. Для России Каспий – фактически внутреннее море, и приоритетны вопросы безопасности. Размещение любых военных объектов некаспийских стран на территории стран Прикаспия рассматривается и будет рассматриваться Москвой как угроза собственной национальной безопасности. Действия и озвученные планы России по резкому увеличению своего военного присутствия в Каспийском море вызывают широкие дебаты в региональной экспертной среде, учитывая, что и в настоящее время общий военный потенциал в регионе в разы превышает суммарные аналогичные показатели всех остальных стран региона.
Три основных потребителя прикаспийских углеводородов – Россия (транзитер), Иран и Китай должны объединить усилия в поиске политико-дипломатических механизмов обеспечения стабильности на Каспии. Объективным участникам такого ядра является и Казахстан. Необходимы гарантии выполнения тезиса Бакинской декларации «Каспийской пятерки» о недопущении в регион иных вооруженных сил, и необходим отказ всех пяти стран от самовольных трубопроводных инициатив.
Андрей Грозин (Россия), заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ: из трех основных существующих проектов экспорта энергоресурсов Центральной Азии два предусматривают их транспортировку в обход России, причем особенную настойчивость в проталкивании антироссийских политизированных проектов проявляет Вашингтон. Это, что называется, медицинский факт. Финансовое содействие планам прокладки Транскаспийского газопровода Соединенные Штаты подкрепляют планами дальнейшего обустройства своей военной инфраструктуры на Каспии.
Появилась информация, согласно которой в течение ближайших 5–6 лет США построят на западном берегу Каспия военно-морскую базу для охраны транспортных коммуникаций. Высока вероятность того, что там же могут появиться объекты, способные стать составной частью создаваемой Вашингтоном глобальной системы ПРО. Ясно, что после этого шага региональная ситуация серьезно обострится.
И в Казахстане и в Туркменистане оценивая возможности участия в различных масштабных проектах и определяя меру своего присутствия в каждом из них, понимают необходимость учета, помимо экономических, ряд других, более значимых, факторов, преимущественно геополитического и военно-политического характера. Одним из важнейших вопросов являются перспективы военной операции США против Ирана. Стоит отметить, что и т.н. «пятидневная война» – грузино-югоосетинский конфликт – наглядно продемонстрировала абсолютную уязвимость любых, альтернативных российским, транспортных коридоров через Закавказье.
В данной связи стоит, кстати, отметить пару моментов. Последними по времени российско-казахстанскими военными мероприятиями стали стратегические учения «Центр – 2011», на этапе практических действий в которых (сентябрь 2011 г.) приняла участие коалиционная российско-казахстанская группировка численностью более 3,5 тыс. человек. Масштабные боевые действия проходили в казахстанском секторе акватории Каспийского моря. Характерно, что в качестве вероятного противника не был заявлен (как это происходит на учениях в последнее десятилетие) «международный терроризм».
В мае 2011 г. стало известно, что российская Каспийская флотилия получит к 2020г. не менее 16 единиц только по корабельному составу. Морякам будут переданы некоторые авиачасти. В арсенале Каспийской флотилии появятся береговые ракетные комплексы «Бастион», которые способны уничтожать надводные цели сверхзвуковыми крылатыми ракетами «Яхонт» на дальности до 300 км. Флагман Каспийской флотилии – сторожевой корабль «Татарстан» располагает ударным комплексом «Уран» на дальности в 130 км поражающий любой объект.
Не вызывает сомнений, что в среднесрочной перспективе сравниться (только по некоторым параметрам мощи) с Каспийской флотилией РФ теоретически смогут лишь подразделения ВМС Ирана: в силу физических свойств моря, суда тоннажем более 400-500 т. не могут попасть на Каспий минуя Волго-Донскую систему, а для создания собственной промышленности, способной производить полноценные военные суда необходимы гигантские средства и долгие годы труда.
Существуют и юридические проблемы, связанные с неопределенностью юридического статуса Каспийского моря. Не стоит также забывать, что от грантов на технико-экономическое обоснование трубопроводов до прокладки конкретных труб пролегает большая дистанция, а деньги под «политические проекты», как и под проект «Баку-Тбилиси-Джейхан», предстоит брать у западных коммерческих организаций. Найти неполитических инвесторов под этот проект крайне затруднительно тем более, в условиях мирового экономического кризиса, динамика которого не поддается прогнозированию.
Именно в связи с трудностями, переживаемыми западными экономиками крупные трубопроводные проекты будут замораживаться «до лучших времен». Косвенным подтверждением того, что США уже морально готов «слить» свою поддержку «Набукко» стало заявление спецпредставителя госдепа США по вопросам энергетики Европы и Азии Ричарда Морнингстара 19 января на проходившей в Киеве конференции «Природный газ и энергетическое будущее Украины». По его мнению, строительство крупномасштабного газопровода потребует значительных сроков и в этом случае могут возникнуть проблемы с его наполнением. Спецпредставитель считает, что ЕС стоит сконцентрироваться на поставке газа через «южный газовый коридор» в наиболее энергетически уязвимые страны, в том числе на Балканах. Морнингстар полагает, что такие планы можно реализовать путем строительства интерконнекта с Турцией. «Однозначно «южный газовый коридор» будет работать, но наращивание его мощностей будет постепенным. Больших объемов там не будет», – сказал он. Ничего подобного услышать от американских чиновников было просто невозможно еще пару месяцев назад…
Владимир Парамонов: спасибо уважаемые коллеги за Ваши оценки. На мой взгляд, если основываться на них, то получается примерно следующая картина. С одной стороны, США и их европейские союзники должны всемерно повышать градус «каспийского фактора» в евразийских делах, пытаясь найти удобный способ обосновать необходимость своего военно-политического закрепления на Каспии и, одновременно, щедро раздавая обещания местным региональным элитам. Однако, с другой стороны, масштабных проектов поставок энергоресурсов ни США, ни ЕС не смогут осуществить, по крайней мере, в ближайшей перспективе, что в итоге нивелирует значение Запада на Каспии и, одновременно, повышает значение России как единственного и наиболее надежного маршрута для транспортировки каспийский ресурсов на мировой рынок. Единственный шанс кардинально изменить ситуацию в пользу США и их европейских союзников – это переформатирование процессов в Иране: превращение Ирана в союзника Запада как в плане обеспечения дополнительных объемов углеводородов, так и транзита каспийских ресурсов через его территорию. Получается, что «битва за Каспий» в данный момент – это «битва за Иран»? Посмотрим, насколько с таким видением ситуации согласятся другие участники экспертной дискуссии.
Примечание: материал подготовлен в рамках совместного проекта с интернет-изданием «Новое Восточное Обозрение» (Россия), при информационной поддержке ИА «Регнум» (Россия), Информационно-аналитического центра МГУ (Россия), аналитического сайта «Region.kg» (Кыргызстан), информационно-аналитического портала APRA (Кыргызстан).
Источник: Новое восточное обозрение, http://journal-neo.com/ru
Похожие материалы:
|
Мы в Моем Мире 
