| Российско-таджикское энергетическое взаимодействие. Часть 2. |
 |
 |
| ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЕВРАЗИЯ - ЭНЕРГЕТИКА | |||
| Автор: В.Парамонов, А.Строков, О.Столповский | |||
| 28.08.2010 09:00 | |||
|
Характер проникновения России и российского бизнеса в таджикскую энергетику представляется неоднозначным и двусмысленным. С одной стороны, Россия, осуществив стратегически важный для Таджикистана крупный гидроэнергетический проект (строительство Сангтудинской ГЭС), а также приступив к геологоразведке таджикских углеводородных месторождений, уже заняла доминирующие по сравнению с другими государствами и зарубежными компаниями позиции в ТЭК Таджикистана. С другой стороны, собственно проектно-инвестиционная активность России пока не столь высока, а ее перспективы в основных отраслях таджикского ТЭК (гидроэнергетической, нефтегазовой и атомной) выглядят крайне туманными. Во-первых, хотя объем российских инвестиций является существенным на фоне нынешних масштабов таджикской экономики, он вряд ли будет увеличиваться в кратко- и среднесрочной перспективе. И это при всем том, что гидроэнергетический потенциал Таджикистана очень высок и, помимо этого, эксперты все же прогнозируют наличие в Таджикистане более-менее крупных для РТ запасов газа, которые в перспективе могли бы полностью удовлетворить потребности республики. Во-вторых, ТЭК Таджикистана не представляет особого интереса для России, поскольку в Таджикистане нет такого объема энергоносителей, которые могли бы иметь сколько-нибудь существенное значение для энергетической безопасности РФ. Тем более, что ключевая отрасль таджикского ТЭК – гидроэнергетическая, в целом находится в крайне тяжелом состоянии, пока нерентабельна для российских компаний и требует огромных инвестиций (причем, в условиях нерешенности водно-энергетической проблемы Центральной Азии), а перспективные газовые месторождения в РТ характеризуются повышенной технологической сложностью разработки (залегают на глубине от 5500 до 7000 метров), и по этой причине чрезвычайно дороги в освоении. Состояние же атомной отрасли Таджикистана сегодня таково, что она вряд ли будет представлять интерес для России, по крайней мере, в среднесрочной перспективе. В-третьих, как показывает практика, все попытки российского бизнеса расширить свое присутствие в различных отраслях и секторах таджикской энергетики путем приобретения активов предприятий и взятия под свой контроль их деятельности, сталкиваются с сопротивлением Душанбе. Проявляя заинтересованность в российских инвестициях, Таджикистан, тем не менее, пытается не допускать российские компании к участию в приватизации стратегических объектов своей энергетики, желая сохранить государственный контроль над ними. Особенно ярко данный противоречивый подход Таджикистана к сотрудничеству с Россией проявляется в гидроэнергетической отрасли. Летом 2009 года в присутствии президентов РФ и РТ Д.Медведева и Э.Рахмона был произведен запуск 4-го гидроагрегата ГЭС «Сангтуда-1». Этот долгострой велся еще с конца 80-х годов прошлого века и лишь осенью 2004 года Россия и Таджикистан договорились об его завершении. Однако таджикская сторона до сих пор не оплатила свою 16%-ную долю в Сангтудинской ГЭС. Помимо этого, еще в 2004 году Россия намеревалась вложить 2 млрд. долларов в строительство Рогунской ГЭС, но Таджикистан решил оставить все будущие гидроэнергетические объекты полностью в своей госсобственности.
Аналогичный подход у властей Таджикистана и к российскому присутствию в нефтегазовой отрасли. Если, например, тот же Кыргызстан проявляет уступчивость, допуская «Газпром» к приватизации ключевых объектов своей нефтегазовой отрасли, то Таджикистан категорически не идет ни на какие на уступки, одновременно требуя от Москвы инвестиций и политической поддержки. В итоге, энергетическое взаимодействие с Таджикистаном важно для России не само по себе, а лишь в контексте общей стратегии по усилению своих политических и экономических позиций в Таджикистане и Центральной Азии. Как представляется, главный экономический интерес РФ в РТ должен быть связан с богатой минерально-сырьевой базой республики (горнодобывающая и металлургическая отрасль). Однако проникновение в данные отрасли крайне трудно без закрепления в таджикском ТЭК. Прежде всего, это касается гидроэнергетики, которая является главным источником выработки электроэнергии и системообразующим сегментом таджикской экономики: тот, кто контролирует гидроэнергетическую отрасль РТ, тот по большому счету контролирует весь Таджикистан. Поэтому РФ должна продолжать увязывать инвестиции в таджикскую экономику с возможностью установления контроля над гидроэнергетической отраслью Таджикистана. В то же время, развитие таджикской гидроэнергетики посредством строительства здесь каскада крупных ГЭС невозможно без решения жизненно важного для Центральной Азии водно-энергетического вопроса. Одним же из наиболее реальных (в современных условиях) вариантов решения этой проблемы является удовлетворение потребностей Таджикистана в углеводородных ресурсах, что снизит необходимость выработки дополнительных объемов электроэнергии, и соответственно, снимет остроту вопроса реализации крупных гидроэнергетических проектов, равно как и понизит градус «политических страстей» в отношениях между РТ и РУз. В целом, несмотря на второстепенность интереса России и российского бизнеса к нефтегазовой отрасли ТЭК Таджикистана, тем не менее, именно нефтегазовое направление на современном этапе способно сыграть немаловажную роль в контексте проникновения и закрепления РФ в стратегически важных сегментах экономики РТ и усиления экономических, военных и политических позиций в республике.
Похожие материалы:
|
Мы в Моем Мире 
