| Роль и место Центральной Азии в энергетической стратегии Китая: к оценке значения регионального единства и сотрудничества с Россией |
 |
 |
| ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЕВРАЗИЯ - ЭНЕРГЕТИКА | |||
| Автор: В.Парамонов | |||
| 20.08.2011 08:53 | |||
|
Основные векторы энергетической стратегии Китая Учитывая высокую значимость энергоресурсов для обеспечения поступательного развития китайской экономики и поддержания социально-политической стабильности в стране, КНР уделяет повышенное внимание своей энергетической безопасности, которая рассматривается в контексте решения ряда ключевых задач внешней и внутренней политики. С этой точки зрения в энергетической стратегии Пекина выделяются три основных вектора, по которым можно судить о роли и месте в ней государств ЦА, равно как и других стран и регионов: - привлечение иностранных инвестиций и передовых технологий для модернизации национального топливно-энергетического комплекса и смежных с ним отраслей промышленности (например, энергетического машиностроения), где основные надежды Пекина связаны в первую очередь со странами Запада, в несколько меньшей степени – с Россией, но вовсе не с государствами Центральной Азии; - обеспечение гарантированных и бесперебойных поставок энергоресурсов и электроэнергии из-за рубежа, где страны ЦА как и РФ в качестве поставщиков потенциально могут сыграть определенную, хотя очевидно далеко не ключевую роль; - расширение собственной энергетической базы путем наращивания внутренней добычи энергоресурсов и увеличения генерации электроэнергии, к чему государства Центральной Азии, равно как и любые другие страны по определению не могут иметь прямого отношения, если, конечно, не участвуют в подобных проектах на территории самого Китая. Все изложенное свидетельствует о том, что государствам ЦА не суждено оказаться в эпицентре внимания КНР в плане комплексного обеспечения китайской энергетической безопасности если не предпринимать соответствующих усилий по повышению места и своей роли в общей системе внутренней и внешней политики Пекина. Следовательно, необходимо по-иному подходить и к оценке основных причин энергетического интереса Китая к Центральной Азии, обеспечивая рост этого интереса не только и не столько путем наращивания физических объемов поставок сырья (это явно не поможет заложить и укрепить основу для достижения «прорыва» в отношениях между ЦА и КНР), сколько пытаясь найти и занять более стабильную, экономически и политически выгодную нишу в комплексной системе безопасности Китая, что наиболее реально сделать только совместными усилиями и в тесном тандеме с историческим партнером региона – Россией. Основные причины энергетического интереса Китая к региону Как представляется, энергетический интерес Китая к Центральной Азии обусловлен рядом причин. Во-первых, ЦА важна для КНР со стратегической точки зрения, принимая во внимание географическую близость региона и его расположение внутри континента. Фактор географии принципиально важен для энергетической безопасности Китая, поскольку, пока не располагая мощными военно-морскими силами, Пекин не может эффективно отстаивать и защищать свои энергетические интересы во многих точках Мирового океана, контролируемых США и их союзниками. Это делает систему энергетической безопасности КНР крайне уязвимой. В противоположность морским маршрутам, сухопутные маршруты энергетических поставок из/через ЦА имеют для КНР на порядок более высокий уровень безопасности. В этой связи, представляется, что Центральная Азия привлекательна для Китая именно в качестве будущего стратегически важного транзитного региона в случае транспортировки углеводородов из Каспия, Ирана и стран Ближнего Востока. Данный транзит вполне может стать достаточно рентабельным и эффективным, так как трубопроводный маршрут через ЦА в несколько раз короче морского и к тому же дешевле. Но главное заключается в том, что сухопутный транзит через Центральную Азию сделает Китай независимым от контролируемых ВМС США морских маршрутов доставки ближневосточных и иранских углеводородов. Во-вторых, Казахстан и Узбекистан располагают высокими по мировым меркам запасами урановых руд – сырья для производства ядерного топлива, что определяет все более важный и перспективный интерес Китая к региону, особенно учитывая амбициозные планы Пекина по развитию своей атомной энергетики. В-третьих, теоретически, в гидроэнергетическом плане интерес для КНР представляют Кыргызстан и Таджикистан. Однако, на практике и, по крайней мере, в краткосрочной перспективе, масштабное освоение гидроэнергоресурсов этих двух стран маловероятно, так как блокируется нерешенностью крайне болезненной для региона водно-энергетической проблемы. Намерения Кыргызстана и Таджикистана, где формируется свыше 90% водных ресурсов региона, относительно строительства крупных ГЭС все более остро конфликтуют с интересами долгосрочного развития всей ЦА. Как представляется, в условиях фрагментации экономического и политического пространства Центральной Азии водно-энергетическая проблема не будет решена. Поэтому Китай не спешит участвовать в крупных гидроэнергетических проектах на территории региона, тем более, что данные проекты являются затратными и малоприбыльными в краткосрочной перспективе. К тому же, в Пекине понимают, что вне зависимости от того, будет ли Китай участвовать в строительстве крупных центральноазиатских ГЭС, именно Синьцзян-уйгурский автономный район КНР является географически наиболее близким и, следовательно, коммерчески наиболее реальным для Кыргызстана и Таджикистана рынком сбыта электроэнергии. Поэтому Китаю объективно выгоднее пока занимать выжидательную позицию, предпочитая предоставить странам ЦА и их основному партнеру – РФ право самим «распутывать клубок» региональных водно-энергетических противоречий. В целом, необходимо четко понимать, что Центральная Азия и ее энергоресурсы (за исключением урана, а в будущем, возможно, гидроресурсов) по большому счету сами по себе не интересуют Китай: для Пекина была и остается принципиально важна на данном этапе в первую очередь функция ЦА в качестве безопасного транспортного моста для обеспечения межрегионального экономического, в том числе энергетического взаимодействия, где с точки зрения энергетики ключевое значение имеет именно доступ КНР к иранским и ближневосточным углеводородам. Скорее всего, именно на этом фокусируется энергетическая политика Китая, преследующая своей целью сооружение в регионе разветвленной трубопроводной и в целом транспортной сети в китайском направлении. В этой связи наиболее важными для общей стратегии КНР были и остаются вопросы построения в ЦА такой системы безопасности, которая гарантировала бы сохранение и развитие транспортно-транзитной функции региона. В данном контексте крайне высоким является значение тесного сотрудничества и интеграции в самой ЦА, а также между ЦА и РФ. Основные приоритеты России и государств Центральной Азии, включая в рамках основных интеграционных структур, в том числе Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), как представляется, должны быть сфокусированы вокруг формирования в регионе устойчивой экономической площадки для реального стратегического взаимодействия с Китаем, где главным направлением является развитие уже имеющейся и создание новой системы транспортно-энергетических коммуникаций ЦА с другими регионами и странами. И именно Россия здесь могла бы сыграть роль внешнего менеджера стратегических экономических проектов, отвечающих интересам долгосрочного развития и безопасности всей внутренней Евразии. Только следование такой логике позволит создать более благоприятные условия для многостороннего, многопланового и взаимовыгодного сотрудничества с Китаем, в целом заложить основы для запуска масштабных и прорывных экономических проектов: транспортно-коммуникационных и промышленно-инновационных. И именно это может превратить тот же ШОС в полноценный экономический и политический блок, стать залогом стабильного и долгосрочного развития Центральной Азии и значительных территорий России и Китая. Примечание: при подготовке статьи использовались отдельные наработки, выполненные совместно с Алексеем Владимировичем Строковым. Источник: Новое восточное обозрение, http://journal-neo.com/ru Похожие материалы:
|
С момента распада СССР и обретения странами Центральной Азии (ЦА) независимости процесс роста в регионе экономической активности Китайской Народной Республики (КНР) сопровождает много инсинуаций вокруг следующих двух основных блоков вопросов: (1) «высокой значимости» углеводородных ресурсов Центральной Азии для Китая; (2) наблюдающемся «вытеснении Китаем России» с энергетических рынков Центральной Азии. Оба этих тезиса представляются крайне упрощенными и не вполне корректными: анализ роли и места ЦА в энергетической стратегии КНР говорит о несколько иной ситуации, приблизиться к пониманию которой возможно только в случае отхода от центральноазиатско-центричного восприятия политики Китая. Именно в рамках подобной аналитической схемы странам Центральной Азии и их объективно основному, а, возможно, и единственному стратегическому партнеру – России можно будет не только не бояться «китайской экспансии», но и нацеливать Китай на решение общих и долгосрочных задач по совместному освоению, развитию и обороне значительных пространств Евразии. Главными условиями этого были и остаются два следующих: региональное единство и тесное сотрудничество ЦА с РФ.
Мы в Моем Мире 
