| Китай и Центральная Азия: сотрудничество в сфере безопасности |
 |
 |
| ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЕВРАЗИЯ - БЕЗОПАСНОСТЬ | |||
| Автор: В.Парамонов, О.Столповский | |||
| 31.07.2010 09:00 | |||
|
Резкое изменение геополитической конфигурации в Центральной Азии (ЦА) в начале 90-х годов, вызванное распадом СССР, в значительной степени стало неожиданностью для Китайской Народной Республики (КНР), и достаточно неоднозначно было воспринято в Пекине. С одной стороны, крах Советского Союза открывал перед Китаем новые возможности в плане расширения своего присутствия в ЦА. С другой стороны, в Пекине, безусловно, понимали, что формирование обстановки в данном сегменте постсоветского пространства будет сопровождаться болезненными процессами, которые в совокупности с унаследованными проблемами советско-китайского периода могут крайне негативным образом сказаться на безопасности Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) и КНР в целом. В этой связи динамика происходящих в Центральной Азии и вокруг нее процессов предопределяла постоянную корректировку подходов Китая к развитию всестороннего сотрудничества с государствами региона, в том числе и по вопросам безопасности. И по сей день КНР подходит к развитию связей с ЦА не только с точки зрения новых для себя возможностей и перспектив, но и с точки зрения потенциальных угроз и вызовов своей безопасности. В целом же, рассматривая развитие ситуации в Центральной Азии и вокруг нее с начала 90-х годов по настоящий период времени в контексте потенциальных угроз и вызовов безопасности Китая, следует условно выделить три этапа, в ходе которых подходы КНР к сотрудничеству с государствами ЦА в сфере безопасности имели свои особенности и наполняемость.
Первый этап (начало-середина 90-х гг.)
Появление в начале 90-х годов в Центральной Азии новых независимых государств коренным образом изменило расстановку сил и интересов в регионе и вокруг него, что само по себе являлось дестабилизирующим фактором для Китая, непосредственно граничащего с тремя центральноазиатскими странами – Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном. Негативное для Пекина развитие событий могло быть вызвано как проблемами, унаследованными от периода советско-китайских отношений, так и появлением новых угроз, обусловленных изменением геополитической ситуации в самой ЦА и смежных пространствах. В этой связи, наибольшую озабоченность у Пекина в начале 90-х годов вызывали следующие потенциальные угрозы: Неурегулированность погранично-территориальных вопросов. Наличие неделимитированных участков границы, спорных территорий и отсутствие соответствующей договорно-правовой базы между Китаем и новыми постсоветскими государствами вызывала у Пекина обоснованное беспокойство. Помимо того, что это могло привести к возникновению пограничных конфликтов, складывающаяся ситуация существенно препятствовала формированию основ добрососедских двусторонних отношений. Но одновременно Китай хотел воспользоваться «благоприятной» обстановкой, возникшей после распада СССР, для достижения максимальной выгоды для себя при решении погранично-территориальных споров. Высокий уровень военного присутствия в приграничных районах.С конца 60-х годов вдоль всего периметра советско-китайской границы были сосредоточены крупные войсковые группировки ВС СССР, а на территории Казахской, Киргизской и частично – Таджикской ССР, которые граничили с СУАР, дислоцировались войска Среднеазиатского военного округа. Кроме того, там же располагалась часть ядерного стратегического арсенала СССР, используемого как фактор сдерживания Китая. В условиях нерешенности в первой половине 90-х годов погранично-территориальных споров, достаточно высокий уровень концентрации военной силы и наличие ядерного оружия на сопредельной с СУАР территории не могло не вызывать беспокойства Пекина. Активизация уйгурского сепаратизма. В конце 80-х - начале 90-х годов ХХ века в Синьцзяне в очередной раз стала отмечаться активизация деятельности уйгурских сепаратистов, направленная на выход из состава КНР и провозглашение независимого государства «Восточный Туркестан». Распад СССР и появление новых государственных образований явились своего рода «катализатором» роста сепаратистских настроений в СУАР. Озабоченность руководства КНР ситуацией в Синьцзяне подкреплялась и наличием в ряде государств ЦА достаточно многочисленной уйгурской диаспоры, насчитывающей от 300 до 400 и более тысяч человек.
Сотрудничество Китая с государствами региона
Параллельно в сентябре 1992 года в г.Минске (Белоруссия) была сформирована рабочая группа в составе объединенной делегации России, Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана и делегации Китая (так называемая формула «4 + 1»). В ходе переговоров были подтверждены ранее достигнутые договоренности между СССР и КНР по вопросам границы. Одновременно с погранично-территориальными проблемами в рамках данной рабочей группы решался и вопрос снижения уровня военного присутствия в приграничных районах. Переговорный процесс по делимитации границ, а также снижению уровня военного присутствия в приграничных районах, завершился подписанием в 1996 году г.Шанхае (Китай) и 1997 году в г.Москве (Россия) соответствующих соглашений. Все это и заложило основы «Шанхайской пятерки» и в последующем ШОС. Кроме того, в результате активных шагов, а порой дипломатического давления Китая на государства региона, в первой половине 90-х годов была принята и по настоящее время проводится согласованная между КНР и странами ЦА политика в отношении проблемы уйгурского сепаратизма.
В итоге, все достигнутые между КНР и странами ЦА договоренности в целом позитивно сказались на расширении сотрудничества Китая с центральноазиатскими государствами, а также на формировании стратегического альянса между Пекином и Москвой. В то же время в начале 90-х Китай в силу объективных причин вынужден был осуществлять осторожное выстраивание отношений с государствами Центральной Азии. Поэтому развитие сотрудничества со странами региона в сфере безопасности носило, в большей степени политико-дипломатический характер, нежели имело практические формы взаимодействия между силовыми структурами.
Второй этап (вторая половина 90-х - 2001 гг.)
Во второй половине 90-х годов негативное воздействие на центральноазиатский регион и СУАР все в большей степени стала оказывать нестабильность военно-политической ситуации в Афганистане. В этой связи, для Китая на первый план в вопросах сотрудничества с государствами ЦА выходит борьба с новыми угрозами и вызовами безопасности: Активизация международного терроризма. Во второй половине 90-х годов сохраняющаяся в Афганистане нестабильность привела к концентрации на афганской территории различных экстремистских группировок, пользующихся всесторонней поддержкой «Аль-Каиды». Это превратило страну в плацдарм международного терроризма. Отмечается появление в Афганистане и членов уйгурских группировок из СУАР, которые стали приобретать военный опыт, участвуя в боевых действиях на стороне талибов, а также проходя подготовку в лагерях «Аль-Каиды». Возвращаясь в Синьцзян, они принимали самое активное участие в вооруженных акциях против представителей китайских властей, а также выступали в качестве инструкторов в учебно-тренировочных базах, созданных в труднодоступных районах КНР. Руководство уйгурских сепаратистов не без оснований считало, что Движение «Талибан» и «Аль-Каида» представляют реальную силу, способную оказать действенную помощь в создании независимого исламского государства. Распространение исламского радикализма и экстремизма. «Талибанизация» Афганистана стала основной причиной еще более активного распространения как в ЦА, так и непосредственно в Синьцзяне различного рода радикальных исламистских организаций и группировок. Угроза исламского радикализма и экстремизма представлялась для Пекина реальной, поскольку большая часть населения СУАР исповедовали ислам. Серьезную обеспокоенность у руководства Китая вызвали также попытки прорыва на территорию Узбекистана и Кыргызстана в 1999 и 2000 годах боевиков «Исламского Движения Узбекистана» (ИДУ). Сценарий развала существующих светских режимов в странах центральноазиатского региона и прихода там к власти радикальных исламистов ни в коей мере не мог устраивать Пекин. Подобное развитие событий могло привести к дестабилизации ситуации в Синьцзяне, что, в свою очередь, несло реальную угрозу территориальной целостности Китая. Рост незаконного оборота наркотиков. С конца 90-х годов территория китайского Синьцзяна все активнее стала использоваться для международного наркотрафика – афганский героин стал поступать как непосредственно в КНР, так и транзитом через СУАР в российские регионы (Сибирь и на Дальний Восток). Кроме того, афганские наркосиндикаты стали закупать в Синьцзяне прекурсоры (сырье, используемое при производстве из опия героина).
Сотрудничество Китая с государствами региона
По мере роста воздействия на регион новых транснациональных угроз, сотрудничество Китая со странами Центральной Азии в сфере безопасности становилось все более предметным. В августе 1999 года на бишкекском саммите «Шанхайской пятерки» Пекин и Москва призвали к скорейшему формированию договорно-правовой базы и созданию механизмов взаимодействия правоохранительных органов и спецслужб по пресечению террористических и экстремистских проявлений, оперативному реагированию и обмену информацией. После попыток вооруженного прорыва на территорию Узбекистана и Кыргызстана боевиков ИДУ в 1999 и 2000 годах, Китай начал оказывать центральноазиатским государствам уже и конкретную военную помощь.
Третий этап (2001 год - н.в.)
События 11 сентября 2001 года и последовавшая за этим под эгидой Вашингтона антитеррористическая операция «Несокрушимая свобода» в Афганистане привели к кардинальному усилению присутствия Соединенных Штатов в Центральной Азии, что изменило расстановку сил в регионе в невыгодной для Пекина конфигурации. Более того, так называемая «цветная революция» в Кыргызстане и андижанские события в Узбекистане в 2005 году лишь подтвердили опасения руководства Китая в отношении «реальных планов Вашингтона» в ЦА и возможности влияния на ситуацию в потенциально опасном для Пекина направлении. Соответственно произошел пересмотр Китаем системы приоритетов в оценке угроз интересам своей безопасности. На первый план для Пекина вышли угрозы, так или иначе обусловленные масштабным присутствием США: Появление крупного воинского контингента США в регионе. В Пекине с нескрываемым беспокойством восприняли то обстоятельство, что на западных рубежах Китая, в Узбекистане и Кыргызстане, впервые появился крупный американский воинский контингент. Этих сил, учитывая базы в Афганистане, по мнению некоторых ведущих экспертов, было потенциально вполне достаточно, чтобы в случае необходимости провести локальную военную операцию и держать под контролем западные районы Китая, в первую очередь в СУАР, где находится ряд стратегически важных объектов, в том числе полигон «Лобнор» для испытания китайского ракетно-ядерного оружия. При этом Вашингтон существенно активизировал военное сотрудничество с государствами региона, что привело к подрыву сплоченности внутри ШОС и некоторому политическому «дрейфу» ряда государств – членов Организации в сторону США. Более того, в стратегическом плане военное присутствие Соединенных Штатов в ЦА и Афганистане стало рассматриваться Пекином в качестве возможного рычага военно-политического воздействия на Китай как на потенциального соперника не только в данном регионе, но и в мире в целом. Это, в свою очередь, побуждало руководство Китая смотреть на данную проблему в контексте проводимой Вашингтоном политики формирования однополярной модели миропорядка, что противоречило позиции Китая по вопросам глобальной безопасности. Завуалированное политическое вмешательство США. Американское военное присутствие в регионе, в свою очередь, привело к расширению политического влияния США на центральноазиатские государства. Для осуществления контроля над обстановкой в Центральной Азии Вашингтон, используя финансовые и политические рычаги, мог «расшатать» здесь ситуацию в рамках алгоритма так называемых «цветных революций». События в Кыргызстане и Узбекистане весной 2005 года Китай расценил как крайне опасный для себя сценарий, за которым явно просматривалось стремление США окончательно закрепиться в ЦА. Это, по мнению Пекина, давало Вашингтону в дальнейшем потенциальную возможность оказывать все более значительное воздействие на социально-политическую ситуацию в СУАР КНР путем разыгрывания «уйгурской карты» под лозунгами продвижения демократии. Расширение экономического присутствия США. Политика, проводимая США после 11 сентября 2001 года под лозунгом единства действий всех стран мира против международного терроризма, отчетливо продемонстрировала Пекину, что Вашингтон не прочь кардинально расширить в Центральной Азии и свое экономическое присутствие. При этом, как представляется, особое опасение в Китае вызывали попытки США взять под контроль стратегические отрасли промышленности стран региона. В последующем, закрепившись в ЦА и опираясь на свою экономическую и военную мощь, Соединенные Штаты могли бы получить возможность влиять на политическую ситуацию в данном сегменте постсоветсткого пространства в выгодном для себя направлении.
Сотрудничество Китая с государствами региона Несмотря на всю неоднозначность ситуации, обусловленной продолжающимся расширением американского присутствия в ЦА, Пекин сохранил взятый ранее курс на усиление взаимодействия с государствами региона в сфере безопасности как в двустороннем формате, так и в рамках ШОС, продемонстрировав при этом готовность применять всю полноту имеющегося у него политического, экономического и военного потенциала для обеспечения своей безопасности. По мере развития сотрудничества с государствами ЦА Китай постепенно стал расширять масштабы оказания им военной помощи. Однако основной акцент в развитии сотрудничества с государствами региона в сфере безопасности Пекин сделал на усилении ШОС, как своеобразного противовеса американскому присутствию в регионе и в целом механизма реализации здесь интересов Китая. В первую очередь потребовалось расширить и сделать более эффективной договорно-правовую базу регионального сотрудничества в рамках ШОС. В последние годы Китай стал все более активно сотрудничать с государствами ЦА в рамках РАТС ШОС. Заметно увеличилось и количество проводимых совместных мероприятий с участием КНР, целью которых является выработка практических алгоритмов взаимодействия силовых структур стран-членов Организации.
Сделав ставку на ШОС, Китай одновременно приступил к реализации программы по более активному развитию сотрудничества со странами ЦА в двухстороннем формате, в том числе в военной сфере, хотя последнее особо не афишируется. Причем, характерно, что подход Пекина к государствам региона в вопросах военного сотрудничества происходит в некоторой степени избирательно. Как свидетельствуют факты, это во многом обуславливается перспективностью и степенью реализации крупных экономических проектов в конкретной центральноазиатской стране.
* * * Очевидно, что рост присутствия США и его союзников в ЦА и в Евразии, мировой финансово-экономический кризис, а также события в Кыргызстане в еще большей степени подтолкнут Китай к поиску новых, в том числе ассиметричных решений по защите интересов своей безопасности на региональном и глобальном уровнях, в целом приведут к усилению для Пекина значения Центральной Азии и Шанхайской организации сотрудничества. Однако, будет ли это достаточным для обеспечения долгосрочной безопасности интересов КНР в ЦА в условиях когда отдельные страны региона уже развиваются в рамках навязанных им извне схем, алгоритмов и концептов, а влияние РФ в ЦА стремительно уменьшается? И не следует ли Китаю уделять на порядок большее внимание именно аналитической составляющей своей политики в регионе, в том числе в сфере безопасности? Тем более, что концептуально не поняв ход уже запущенных процессов в Центральной Азии навряд ли можно гарантировать и комплекс адекватных мер по защите здесь своих интересов …
Похожие материалы:
|
Мы в Моем Мире 
