| Внешняя политика Китая в Центральной Азии |
 |
 |
| ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЕВРАЗИЯ - ПОЛИТИКА | |||
| Автор: В.Парамонов, А.Строков | |||
| 25.05.2012 15:31 | |||
|
- первый этап охватывает начало 90-х годов ХХ века, связан с осмыслением Китаем новых реалий в Центральной Азии и вокруг нее, установлением дипломатических отношений, формированием атмосферы доверия и договорно-правовой базы, особенно в контексте решения проблем, унаследованных от китайско-советского периода; - второй этап пришелся в основном на середину – конец 90-х годов, захватив однако и большую часть 2001 года (до событий 11 сентября), характеризуется формированием в ЦА с участием Пекина механизмов и институтов регионального взаимодействия, а также расширением экономического присутствия Китая; - третий этап, условно начавшийся после событий 11 сентября 2001 года, продолжается по настоящее время. Данный этап характеризуется небывалым ранее ростом активности и наступательности политики КНР практически по всем направлениям сотрудничества с целью не допустить развития ситуации в Центральной Азии в невыгодном для Пекина плане. Первый этап (период 1992 – 1995 годов) Внезапное появление в Центральной Азии, в непосредственной близости от Китая, новых независимых государств и последовавший вслед за этим спешный «уход» России из региона стали полной неожиданностью для Пекина. Эти события привели к образованию в ЦА геополитического вакуума и превратили регион в зону столкновения интересов внешних сил. Учитывая же начавшуюся гражданскую войну в приграничном Таджикистане и нестабильность в соседнем Афганистане, ситуация в Центральной Азии и вокруг нее рассматривалась Китаем не иначе как через призму исходящих оттуда угроз безопасности КНР. В итоге, как в силу соображений стратегического характера (внутренних и внешних), так и неопределенности дальнейшего развития ситуации в самом регионе в начале 90-х годов Пекин не был готов к проведению какой-либо концептуально осмысленной внешнеполитической линии в ЦА. Поэтому Китай попытался максимально дистанцироваться от «внутренних проблем» региона и сосредоточиться лишь на решении первоочередных вопросов, стоящих на повестке дня китайско-центральноазиатских отношений: налаживании дипломатических контактов; урегулировании совместно с Россией комплекса проблем, унаследованных от китайско-советского периода; выработке согласованных подходов к проблеме уйгурского сепаратизма. Кроме того, в Пекине понимали, что развитие обстановки в ЦА, скорее всего, будет сопровождаться болезненными и трудно предсказуемыми процессами, которые в совокупности с унаследованными проблемами советско-китайского периода могут негативным образом сказаться на стабильности Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) и КНР в целом. Все это требовало скорейшего формирования договорно-правовой базы и атмосферы доверия между КНР и государствами ЦА. В этой связи Китай одним из первых объявил о признании стран региона и установил с ними в начале 1992 года дипломатические отношения. Институциональное сотрудничество. В первой половине 90-х годов Китай сделал основную ставку на развитии двустороннего формата отношений со странами ЦА, что позволяло заложить основы сотрудничества, изучить особенности ситуации в каждом из государств региона и максимально быстро достичь конкретных результатов в решении фундаментальных проблем китайско-центральноазиатских отношений, лежащих в сфере безопасности. Первым шагом в становлении институционального сотрудничества Китая со странами Центральной Азии следует считать создание в октябре 1992 года в г.Минске (Белоруссия) рабочей группы в составе объединенной делегации России, Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана и делегации Китая (так называемая формула «4 + 1»), которая занялась решением комплекса пограничных проблем. Работая на постоянной основе, данная группа впоследствии создала предпосылки для формирования в 1996 году межгосударственного объединения, получившего название «Шанхайской пятерки». Безопасность и военное сотрудничество. Сразу же после установления дипломатических отношений Китай выступил за начало переговорного процесса по наиболее важным для себя проблемам: погранично-территориальным, высокому уровню военного присутствия в приграничных районах и росту проявлений уйгурского сепаратизма. Первоочередной интерес для Пекина в контексте решения указанных проблем представляли Казахстан и Кыргызстан, которые имели наиболее протяженные участки границы с Китаем и располагали значительной уйгурской диаспорой. Уже в первой половине 1992 года Пекин инициировал двусторонние консультации с Алматой и Бишкеком по линии прохождения границы и спорным территориям. Параллельно осенью 1992 года начались переговоры и по всему комплексу пограничных вопросов между представителями Китая и объединенной делегацией России, Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана. Более того, учитывая нахождение на территории республик ЦА многочисленной уйгурской диаспоры, насчитывающей от 300 до 400 тысяч человек, Китай стремился заручиться политическими гарантиями стран региона в необходимости борьбы с уйгурским сепаратизмом, который с распадом СССР приобрел для Пекина еще более актуальный характер. Экономика. Экономические связи Китая со странами Центральной Азии в начале 90-х годов находились в стадии зарождения и ограничивались исключительно торговлей, причем в малых масштабах, которая в основном была замкнута на приграничные Казахстан и Кыргызстан. Это представляется естественным, так как только эти две центральноазиатские страны имели с Китаем прямое транспортное сообщение. При этом параллельно с официальной торговлей получила развитие и т.н. челночная торговля, которая также замыкалась преимущественно на Казахстан и Кыргызстан, откуда затем осуществлялся реэкспорт китайской продукции в остальные государства региона. Второй этап (период 1996 – 2001 годов) Во второй половине 90-х годов Китай заметно активизировал центральноазиатское направление своей внешней политики, отказавшись от «стратегии выжидания» в пользу «стратегии постепенного проникновения» в регион. Помимо глобальных и долгосрочных соображений, повышение значимости ЦА для КНР было продиктовано растущей обеспокоенностью Пекином комплексом вопросов безопасности и экономического развития своих приграничных территорий. В Китае понимали, что государства региона чрезвычайно уязвимы со стороны транснациональных угроз, в первую очередь международного терроризма, исламского радикализма и экстремизма, наркотрафика. Учитывая же перманентную нестабильность в Афганистане, именно на вторую половину 90-х годов пришелся пик активности в Центральной Азии различного рода экстремистских организаций религиозного, террористического и националистического толка. При этом особое беспокойство у Пекина вызывал рост уйгурского сепаратизма: уйгурские экстремистские структуры стали все более активно использовать террористические методы борьбы, а также все чаще наступательно действовать на территории самого центральноазиатского региона. Кроме того, в середине 90-х годов в ЦА и на Каспии было подтверждено наличие значительных запасов нефти и газа. Вследствие этого для Китая существенно повысилась экономическая и, в частности, энергетическая значимость региона. Учитывая растущие потребности экономики КНР в энергоресурсах и задачу диверсификации доступа к углеводородам, для Пекина стало крайне важным четко сформулировать и обозначить свой энергетический интерес к ЦА. Более того, Центральная Азия со своими сырьевыми ресурсами и рынком сбыта стала все больше рассматриваться Пекином в контексте реализации стратегической программы по ускоренному развитию центральных и западных районов Китая. Используя непосредственное географическое соседство ЦА, Пекин рассчитывал задействовать ресурсно-сырьевой потенциал региона для развития промышленности в СУАР, а также продвинуть на центральноазиатские рынки китайскую продукцию, стимулируя тем самым экономический рост в своих западных районах. Как представляется, начиная с середины 90-х годов, в основном вышеуказанным целям стало подчиняться сотрудничество Китая с государствами региона. Институциональное сотрудничество. В 1996 году, опираясь на механизм взаимодействия в рамках рабочей группы «4+1», апробированный в первой половине 90-х годов, Пекин совместно с Москвой инициировал создание нового института регионального сотрудничества по вопросам безопасности и в военной сфере – «Шанхайской пятерки» (Китай, Россия, Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан). В дальнейшем в 2001 году на ее базе была сформирована Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), к которой присоединился Узбекистан. Таким образом, Китай впервые в своей истории стал не только одним из инициаторов, но и, по сути, основным локомотивом создания многопрофильной международной организации, в которой сразу же занял лидирующие позиции. Безопасность и военное сотрудничество. По мере нарастания воздействия на регион новых транснациональных угроз, сотрудничество Китая со странами ЦА становилось все более предметным. Уже к концу 1999 года Пекин наладил взаимодействие по линии спецслужб и правоохранительных органов, что было достаточно актуально для КНР в условиях активизации деятельности уйгурских сепаратистов в СУАР, а также в ряде стран ЦА. После попыток вооруженного прорыва на территорию Узбекистана и Кыргызстана боевиков т.н. Исламского движения Узбекистана (ИДУ) в 1999 и 2000 годах, Китай начал оказывать центральноазиатским государствам уже и конкретную военную помощь. В итоге, хотя и постепенно, но за очень короткий по историческим меркам период времени сотрудничество КНР со странами ЦА в сфере безопасности приобрело партнерский и институциональный характер. Крайне важно и то, что к концу 90-х годов Пекин наравне с Москвой сумел стать своего рода внешним гарантом формирующейся в Центральной Азии системы региональной безопасности. Экономика. Наряду с интенсификацией взаимодействия по вопросам безопасности, в военной и институциональной сферах, значительный импульс во второй половине 90-х годов был дан и развитию экономических отношений между КНР и странами ЦА. Это нашло отражение в увеличении масштабов торговли, высокие объемы которой стали характерны не только для Казахстана и Кыргызстана, но уже и для Узбекистана. В то же время, структура торговли стран региона с Китаем стала отчетливо формироваться по формуле «сырье в обмен на готовую продукцию». Экспорт государств ЦА в КНР включал энергоносители, химическое сырье, текстильное сырье (хлопковое волокно, шелк-сырец, кожевенное сырье), черные и цветные металлы (включая даже металлический лом) и т.п. Данные поставки играли не последнюю роль в программе Пекина по масштабному освоению внутриконтинентальных (центральных и западных) территорий Китая. В свою очередь, экспорт из КНР в страны ЦА состоял в основном из товаров широкого потребления, которые в значительной степени насыщали потребительские рынки ряда государств региона. Одновременно с расширением торговых связей, во второй половине 90-х годов Пекин впервые четко обозначил свою заинтересованность в участии в проектах по добыче и транспортировке нефти из Казахстана. Помимо этого Китай также начал проявлять значительную активность и в плане продвижения идей строительства транспортных коммуникаций между СУАР и регионом, в частности развитие сети автодорожных магистралей и строительство железнодорожной линии «Китай – Кыргызстан – Узбекистан». Третий этап (2001 год – настоящее время) После событий 11 сентября 2001 года, которые привели к трансформации ранее периферийного статуса Центральной Азии в стратегический, а также в результате активизировавшейся внешней конкуренции за влияние в регионе, значение ЦА для КНР существенно возросло. Центральноазиатское направление все более рассматривается Китаем в контексте комплекса внешнеполитических усилий на глобальном уровне. Более того, в условиях мирового экономического кризиса для Пекина было важным зарезервировать гарантированный доступ к сырьевым, в первую очередь нефтегазовым ресурсам региона, а потенциально – и его транзитным возможностям. В этой связи, основной акцент Китай сделал на укреплении ШОС и развитии двусторонних связей со странами региона, прежде всего в экономической сфере. В условиях поступательного роста китайской экономики, Пекин мог позволить более эффективно задействовать имеющиеся у него ресурсы для реализации в ЦА наиболее важных для стран региона экономических проектов и одновременно поддержать правящие в регионе политические элиты, что стало канвой китайско-центральноазиатского межгосударственного сотрудничества в начале XXI века. Институциональное сотрудничество. Рассматривая ШОС как основной механизм, позволяющий «держать руку на пульсе» происходивших в ЦА процессов и гарантирующий от угрозы возникновения здесь антикитайского альянса, Китай сделал ставку на усилении сплоченности в рядах Организации, укреплении ее международного имиджа и повышении значения экономической составляющей отношений. Для придания Организации большего международного веса, Китай совместно с Россией выступил за привлечение к деятельности ШОС новых стран (в 2004 году в состав ШОС на правах наблюдателей вошла Монголия, а в 2005 году – Иран, Пакистан и Индия). Параллельно внутри Организации шло интенсивное формирование новых механизмов и площадок межгосударственного взаимодействия. В 2004 году была создана Региональная антитеррористическая структура (РАТС) с исполнительным комитетом в г.Ташкенте (Узбекистан). С 2005 года в рамках ШОС сформированы и начали функционировать Деловой совет и Межбанковское объединение. Основная задача этих двух подструктур, в которых доминирует Китай – эффективно координировать усилия финансовых, государственных, предпринимательских и научных кругов с последующим планомерным внедрением как текущих, так и долгосрочных проектов в различных сферах экономики. В итоге, Китай стал все более активно выступать именно за развитие экономической составляющей Организации. Начиная с 2006 года, Пекин внес целый ряд предложений по стимулированию экономического сотрудничества в рамках ШОС, в частности формированию зоны свободной торговли, созданию региональной транспортной инфраструктуры. Тем не менее эти инициативы так и не нашли существенной поддержки со стороны остальных членов Организации, что привело к повышению для КНР значения именно двусторонних экономических связей. Безопасность и военное сотрудничество. Несмотря на всю неоднозначность ситуации, обусловленной появлением в ЦА военных баз США и в целом усиления американского военного присутствия, Пекин сохранил взятый ранее курс на расширение взаимодействия с государствами региона в сфере безопасности как в рамках ШОС, так и двустороннем формате. Так, Китай стал все более активно сотрудничать с государствами ЦА в рамках РАТС ШОС. Заметно увеличилось и количество проводимых совместных мероприятий с участием КНР, целью которых является выработка практических алгоритмов взаимодействия силовых структур стран – членов Организации. В двустороннем же формате Китай успешно использует фактор наличия общих угроз безопасности для установления более доверительных отношений со своими центральноазиатскими партнерами. При этом Пекину, как представляется, удается увязывать уровень и масштабы сотрудничества в сфере безопасности с реализацией крупных инвестиционных проектов в конкретных странах региона. Экономика. Реализуемая Китаем политика наращивания своего присутствия в регионе проявилась и в экономической сфере, где особо показательным является масштабное увеличение объемов китайско-центральноазиатской торговли и финансовой активности КНР. За период 2001-2011 годов товарооборот между КНР и ЦА вырос примерно в 12 раз. Наряду с интенсификацией торговых отношений, значительно возросла и финансовая активность Китая в регионе. Объемы китайских финансовых ресурсов в ЦА к началу 2011 года превысили 20 млрд. долларов. Причем данные финансовые ресурсы представлены уже не только в нефтегазовой сфере, но и в целом ряде других отраслей, таких как транспорт, телекоммуникации, гидроэнергетика, текстильная промышленность. *** В целом, начиная с 1991 года, роль Центральной Азии во внешней политике Китая поступательно увеличивалась и на современном этапе продолжает строиться на концептуальных подходах, заложенных еще на рубеже 70-ых – 80-ых годов ХХ века, когда власть в КНР перешла от идеологов великой культурной революции к реформаторам во главе с Дэн Сяопином. В основе китайской внешней политики по-прежнему лежит задача обеспечения благоприятных внешних условий для дальнейшего развития Китая и его превращения в мировую державу. Во многом именно через эту призму Пекин всегда рассматривал и продолжает рассматривать Центральную Азию. На сегодняшний день Китай действует на центральноазиатском направлении весьма активно, инициативно и наступательно, грамотно используя при этом весь набор экономических, политических, военных и других инструментов как в рамках ШОС, так и в двусторонних отношениях с государствами ЦА. Тем не менее, как представляется, для обеспечения долгосрочной стабильности в регионе, а также устойчивости китайско-центральноазиатских отношений, Китаю целесообразно сделать основной акцент на выстраивании механизмов многопланового и взаимовыгодного экономического сотрудничества с государствами Центральной Азии и Россией. На начальном этапе основой данного сотрудничества могла бы стать всемерная поддержка Китаем идеи экономической ре-интеграции внутри самого региона и/или даже в рамках Единого экономического пространства России, Казахстан и Беларуси, а на последующих этапах – постепенной интеграции в рамках ШОС. Возможно, что именно по мере осознания всего этого в КНР можно будет говорить о начале принципиально нового этапа китайской внешней политики в Центральной Азии. Примечание: материал подготовлен в рамках совместного проекта с интернет-журналом «Время Востока» (Кыргызстан), http://www.easttime.ru/; при его подготовке использовались совместные наработки с О.А.Столповским. Похожие материалы:
|
На протяжении более 100 лет Центральная Азия (ЦА), являвшаяся составной частью сначала Российской империи, а затем Советского Союза, рассматривалась Китаем лишь в контексте общего комплекса китайско-российских и китайско-советских отношений. После распада СССР и в результате произошедших и происходящих в ЦА изменений значение региона во внешней политике Китайской Народной Республики (КНР) поступательно возрастает. Соответственно этому возрастает и внешнеполитическая активность Китая, где условно пока можно выделить три основных этапа:
Мы в Моем Мире 
