Проект «Центральная Евразия» организовал очередную часть виртуальной экспертной дискуссии по вопросам развития Центральной Азии (ЦА). К участию в ней приглашены известные и авторитетные специалисты из Казахстана: Гульмира Илеуова, Гульнара Дадабаева и Мариан Абишева.  

Владимир Парамонов, руководитель проекта «Центральная Евразия»: как я понимаю, дорогие коллеги, у Вас разные области экспертизы и, следовательно, разные подходы к оценке процессов в регионе и вокруг него. Уверен, что это особо интересно, так как наглядно демонстрирует факт наличия в Казахстане различных спектров мнений по региональной тематике. Итак, прошу ответить на вопросы дискуссии.

Гульмира Илеуова, руководитель Центра социальных и политических исследований «Стратегия»: по результатам социологических исследований, наиболее позитивное отношение у жителей Казахстана сложилось к Кыргызстану. Так, например, в 2012 году Кыргызстан назвал дружественной страной каждый четвертый опрошенный казахстанец, а  это 24%. Почти такое же количество опрошенных (26%) считают возможным оказание в случае необходимости военно-политической помощи данной стране (оружие, военный контингент, политическая поддержка на международном уровне и т.п.). Для сравнения, дружественной страной Узбекистан назвали 19% опрошенных казахстанцев, Туркменистан – 12%.

Одновременно, чтобы сравнить, как выглядят основные предпочтения казахстанцев при оценке «дружественности» стран, в том числе государств региона, предлагаю посмотреть на диаграмму 1. Заметно, что эти оценки разнородны, но при существенном доминировании  симпатий к России. В списке находятся как страны бывшего СССР, так и другие страны. Две страны центральноазиатского региона – Таджикистан и Туркменистан – уступают по уровню «дружественности» не только постсоветским республикам, но даже таким странам как, например, Китай, Германия и Турция.

Диаграмма 1. – Какие из перечисленных стран, на Ваш взгляд, являются дружественными для нашей страны?

Однако, если проанализировать другие ответы респондентов, обнаружится, что Кыргызстан и Узбекистан находятся и в первой пятерке стран, недружественных, по мнению респондентов, Казахстану.

Диаграмма 2. – Какие из перечисленных стран являются недружественными для нашей страны?

Таким образом, вполне можно предположить, что на восприятие казахстанцами государств центральноазиатского региона действует ряд достаточно противоречивых факторов – социально-экономических, культурно-ментальных, исторических, – которые не способствуют  формированию одномерного, устойчиво-положительного образа стран-соседей.

По-моему мнению, у Казахстана со всеми странами региона сложились сложные отношения, а иногда можно констатировать практическое отсутствие отношений (например, с Таджикистаном). Т.е. отношения либо никакие, либо недостаточно хорошие. Даже в отношении Кыргызстана, с которым у Казахстана могло бы быть больше взаимопонимания, все далеко не безоблачно. Во многом на это влияет недостаточно стабильная внутриполитическая ситуация в Кыргызстане, которая сдерживает Казахстан от более тесного сотрудничества.

Непростые отношения у Казахстана и с Узбекистаном. Я не знаю, как видится ситуация в Узбекистане, но на «сотрудничестве» наших двух стран не могут не сказываться негативно, например, «торговые войны», которые случаются регулярно. Один из последних случаев – это отказ Узбекистана от закупа казахстанской муки. Понятно, что есть национальные интересы страны в вопросах продовольственной безопасности, но этот шаг, по моему мнению, не добавил положительных оценок в адрес Узбекистана со стороны (в данном случае) казахстанского бизнеса. В свою очередь было бы интересно, конечно, услышать критику в отношении Казахстана со стороны узбекских экспертов.

Какие из стран ЦА могут стать центром регионального сотрудничества? И правомерно ли в случае ЦА вообще говорить о некоем «центре»? Вопрос об «имперскости», а иначе, что значит «центр региона»? В докризисный период Казахстан демонстрировал наличие неких имперских устремлений в регионе, посредством активного продвижения услуг собственного финансового сектора, а также попыткой инвестирования в отдельные страны и отрасли.

На данный момент, как мне кажется, устремления свернулись. Во-первых, в связи со снижением уровня возможностей в самом Казахстане. Во-вторых, в связи с противодействием внешних сил (России). В-третьих, в связи с нестабильным внутренним фоном (Кыргызстан). По-другому рассуждать о некотором центре внутри региона не считаю целесообразным.

Что необходимо сделать для активизации сотрудничества между странами ЦА? Как мне представляется, наши страны оказались в ловушке внешнего, зачастую навязанного извне, восприятия, что мы – один регион, и поэтому должны активно «дружить». Вся логика и досоветского (дореволюционного), и постсоветского развития ЦА говорит о том, что мы не являемся единым регионом, и мы не хотим им быть, во всяком случае, пока.

Ведь что могло заставить нас сотрудничать? Экономика. Были ли у нас экономические основания для взаимодействия? Были. В первую очередь речь идет об условиях существования в едином, оставшемся для нас в наследство от СССР, водно-энергетическом комплексе. Сумели ли мы, имею в виду страны региона, использовать это основание? Нет. Сейчас усилия стран региона направлены в основном на самообеспечение и уход от зависимости в этом секторе от стран-соседей, по существу на уничтожение единых экономических оснований. Если экономика не смогла нас объединить, то все другие основания (пресловутое тюркское единство) в период строительства «молодых» суверенитетов усилиями местных элит не могли помочь в решении интеграционных задач. Не до этого было тогда, не до этого и сейчас. Мне кажется, что это, может быть, и грустный вывод, но его надо принять, с ним жить, и не тратить силы в малоактуальном направлении.

Способны ли или неспособны некие внешние силы сыграть позитивную роль в плане развития сотрудничества между странами ЦА? Перед странами региона – Казахстаном и Узбекистаном в первую очередь – стоят задачи по транзиту власти. Не знаю, как в Узбекистане, но здесь в Казахстане рассматривается сценарий смены власти, при котором к власти в нашей стране может прийти политик националистического направления.

Чаще развитие такого рода сценария рассматривается с точки зрения отношений с Россией, но если следовать логике «националистического сценария», то можно предположить возможность осложнения отношений Казахстана не только с северным соседом, но и с другими странами, в том числе и с центральноазиатским окружением. Поскольку, если будут разыгрываться националистическая карта, то в данном случае любые средства будут хороши.

Сейчас, я думаю, что крупных геополитических игроков устраивает сложившееся положение в ЦА: вроде и «дружбы» особой нет, но и без особых потрясений, а у власти в республиках находятся в достаточной степени предсказуемые политики. Если политические условия изменятся, и это приведет к резкому осложнению ситуации, как в отдельной стране, так и во всем регионе, то можно предположить вмешательство внешних сил. Но будет ли это вмешательство полезным именно для центральноазиатского сотрудничества, ответить сложно. Но, скорее, нет, чем да.

Сейчас также наблюдается активное китайское экономическое присутствие в ЦА, однако при этом также пока не просматривается, есть ли у Китая мнение по поводу создания на базе наших стран единого региона. А если взять историю, то, конечно, нельзя забывать, что только когда в 19 веке государства региона завоевала царская Россия, то только тогда и произошло относительное их объединение. До этого здесь существовали государства, которые постоянно воевали друг с другом.

Гульнара Дадабаева, доктор исторических наук: наверное, достаточно сложно «расставить» по степени важности/приоритетности страны ЦА, но, безусловно, что отношения с Узбекистаном наиболее сильно влияли и до сих пор влияют на внешнеполитические шаги Казахстана. Помимо общих границ, культуры, геополитических интересов нельзя забывать и об экономических связях между двумя государствами. В этой связи, вероятнее всего, что именно узбекское направление имеет набольшие перспективы для Казахстана.

При этом, необходимо понимать, что последние подвижки в развитии региона связаны с усилением позиций Китая, который способствует «энергетической моно-специализации» республик ЦА. Узбекистан, как и Казахстан, также подписал ряд соглашений по увеличению поставок газа в Китай. Поставки урана из обеих стран также демонстрируют тенденцию к росту. Кроме того, для Узбекистана наша республика будет все более привлекательной и как рынок сбыта: узбекские показатели по промышленному развитию растут, что требует новых экспортных возможностей.

Далее, по степени приоритетности, следует выделить отношения Казахстана с Кыргызстаном, которые важны, в том числе, из-за их влияния на внутреннюю ситуацию в нашей республике. Это и проблема кыргызских трудовых мигрантов, и проблема ре-экспорта китайских товаров, «сбрасываемых» из Кыргызстана (рынки «Дордой» и «Кара-Суу»), и многие другие моменты. Казахстану, безусловно, невыгодно вступление Кыргызстана в Таможенный союз (ТС), так как это неминуемо приведет к росту объемов китайского контрафакта. Тем не менее, экономика – это один лишь из срезов отношений, так как исторически и культурно Кыргызстан наиболее близкая нашей республике страна. Если с экономической стабилизацией Кыргызстана придет и некая политическая стабильность, то целесообразность сближения с Бишкеком станет еще более очевидной. Пока же этого не произошло, перспективы двусторонних отношений будут оставаться туманными.

Вероятно, что последние в списке «приоритетов» для Казахстана это Таджикистан и Туркменистан: близких отношений с этими странами у нашей республики нет, а большинство связей ограничивается лишь сферой межправительственных отношений. В перспективе улучшение формата взаимодействия с этими странами также маловероятно.

С какими  из стран ЦА у Казахстана существуют наибольшие проблемы/сложности и что можно порекомендовать в плане их решения/преодоления? Такой страной, вероятно, является Узбекистан. Тем не менее, не согласна с мнением ряда экспертов по поводу якобы имеющегося соперничества между Астаной и Ташкентом, как на региональном уровне, так и на уровне лидеров.

В целом же, ЦА – искусственное понятие. Помимо многочисленных ссылок на общие корни, историю, культуру, советский опыт и т.д. у стран региона практически нет ничего общего. Какую бы из теорий мы не использовали для объяснения основных региональных тенденций, помимо экономических интересов и геополитики, каких-либо других «якорей» для продвижения региональной интеграции, на мой взгляд, нет. Вообще же, пора отвыкнуть от понятия региональная идентичность. Мы разные.

Тем более, что страны региона отличаются и по моделям развития: одна модель – это Казахстан и отчасти, Кыргызстан, а, в перспективе, возможно, и Таджикистан, другая модель – это Туркменистан, Узбекистан и с натяжкой Таджикистан. Кроме того, лидер для постсоветской Средней Азии (за исключением Казахстана и Кыргызстана) – это все же Узбекистан.

С точки же зрения прагматичных подходов надо смотреть на экономические выгоды от сотрудничества. Среди всех двусторонних форматов между странами ЦА, как представляется, наиболее перспективны отношения между Казахстаном и Узбекистаном, поскольку наши экономики комплиментарны. Так, часть узбекской промышленной продукции может быть предложена на казахстанский рынок по цене ниже российской и белорусской. Но это сможет сработать лишь в случае вступления Узбекистана в ТС, что пока маловероятно.

Какие из стран ЦА могут стать центром регионального сотрудничества? И правомерно ли в случае ЦА вообще говорить о некоем «центре»? Потенциально, конечно, Узбекистан обладает большими возможностями для продвижения идеи регионального сотрудничества. Он расположен удобнее географически и заинтересованность в нормальных отношениях с другими государствами у него выше. Вопрос только в том, насколько близко Узбекистан подошел к следующей стадии своего развития как суверенное государство? Перешел ли он от стадии «выживания» к этапу формирования зрелых национальных интересов и, кстати, в чем они состоят? Поворот в сторону регионально ориентированной политики объективно дает Ташкенту шанс стать таким центром, причем, даже без вовлечения Казахстана в этот процесс.

Какова позиция Казахстана? Казахстан стоит особняком. Похоже, что ТС и усиление сотрудничества с Китаем создают совершенно другую экономическую парадигму с центрами в России и Китае. То есть Казахстан «уходит» от региона ЦА и больше становиться ориентирован на отношения с Россией и Китаем. Одновременно, это и некоторый реверс от «российского евразийства» к «китайскому евразийству». Здесь пока много неясного, но, похоже, что Казахстан теряет интерес к соседям по ЦА, хотя, конечно, есть очень много проблем, которые мы должны решать вместе и от этого Казахстану никуда не деться.

Что необходимо сделать для активизации сотрудничества между странами ЦА? К сожалению, реальными возможностями обладают лишь внешние акторы и, прежде всего, Китай. Вероятно появление нового региона ЦА, объединенного энергетическими проектами Китая и России, если два больших игрока доведут это дело до конца. В таком случае экономическая привязка региона неизбежно повлечет (вернее, уже повлекла) и реализацию проектов по безопасности. Вопрос только в том, насколько расходятся стратегии внешних игроков и возможности самих стран ЦА в этом вот китайско-российском «проекте»?

Мариан Абишева, кандидат политических наук: как можно выделить какую-либо из стран ЦА по приоритетности для Казахстана? Мы все слишком взаимозависимы и взаимосвязаны.

Во-первых, в ресурсном плане. Южный Казахстан, Узбекистан и Туркменистан нуждаются в водно-энергетических ресурсах Кыргызстана и Таджикистана, а те, в свою очередь, – в газе и нефтепродуктах, производимых в Узбекистане, Туркменистане и Казахстане. Есть также большая коммуникационная взаимозависимость стран для обеспечения их выхода на международные рынки, так как внутренние рынки стран ЦА, взятые в отдельности, слишком узки для обеспечения как нормального роста экономик, так и интереса к региону со стороны внешних товаропроизводителей (конечно, за исключением доступа к сырьевым запасам с целью их экспорта за рубеж).

Во-вторых, мы взаимосвязаны и геополитически. Это повышенное «внимание» ведущих мировых и региональных держав как к каждой стране ЦА в отдельности, так и ко всему региону в целом.

В-третьих, не менее важным является вопрос стабильности. Все страны ЦА заинтересованы в сохранении внутренней стабильности: как у себя, так и у своих соседей. Тем более, что в силу относительной незащищенности внутренних границ между нашими государствами  невозможно исключить переноса негативных тенденций и процессов из одной страны в другую.

В-четвертых, существует и общность трансграничных угроз: международного терроризма, религиозного экстремизма, наркотрафика, нелегального оборота оружия, международной преступности. К тому же реальны угрозы безопасности на южных границах региона.

В-пятых, есть еще общность задач развития. Всем нашим странам необходимо создать конкурентоспособную экономику, сформировать развитый научно-технический потенциал и, на этой основе, достичь социального благополучия.

В-шестых, есть также историческая общность различных народов, проживающих здесь в течение многих веков: их культура, язык, религия, традиции, родственные связи.

Можно было бы говорить о больших возможностях для полномасштабной интеграции между центральноазиатскими странами. Однако этот потенциал до настоящего времени не находит своей реализации. Напротив, в регионе наблюдаются процессы размежевания между странами, да и сама центробежная инерция пока не преодолена.

Поэтому я согласна с постановочными вопросами о необходимости кооперации и интеграции стран ЦА. Есть проблемы и о них надо говорить. Предпринимаемые инициативы политических лидеров стран ЦА по институционализации отношений между государствами региона сталкиваются с этими проблемами. К тому же существующие разногласия вокруг нерешенных проблем постепенно разрастаются и в перспективе могут перейти из экономической сферы в политическую плоскость. Вследствие же слабых и неэффективных институциональных основ для взаимодействия между собой страны ЦА вынуждены искать геополитические альтернативы региональному сотрудничеству. И тем более естественно, что никакая внешняя сила не сыграет никакой роли в укреплении регионального сотрудничества.

В чем проблемы интеграции стран ЦА? В первую очередь, на мой взгляд, это слабая социально-экономическая база для продвижения центральноазиатской интеграции. Внутри региона остаются нерешенные вопросы общего характера и множество неурегулированных отраслевых проблем. Остается актуальной тема совместной координации финансовых, инвестиционных, торгово-экономических отношений и миграционных потоков, а также общего использования хозяйственных комплексов в энергетической, водной и транспортно-коммуникационной отраслях. Эти вопросы всегда стоят на повестке дня.

Вопрос, который обычно упускается из поля зрения – вопрос технологической зрелости. Чтобы не оказаться полем для эксплуатации со стороны постиндустриальных стран и не воспроизводить отсталость, для центральноазиатских государств существует лишь одна возможность: путь к региональной интеграции.

При этом пока интеграционные проекты в ЦА имели в основном политическую направленность. В этом плане не было создано условий для реализации совместных программ по освоению технологически емких производств, из-за чего инициативы лишались основных участников: крупных и средних производственников. В регионе не образовалось самостоятельной силы, реально заинтересованной в снижении действий межгосударственных барьеров, в продвижении процессов углубления производственной специализации и региональной промышленной интеграции. Создание частных финансовых, промышленных и коммерческих структур, образующих транснациональные образования в регионе, может стать эффективным катализатором интеграционных связей. В этом отношении есть необходимость поиска проектов по совместному освоению технологически емких производств, например, таких как электроника, ядерные и космические технологии и др.

Что касается страны – двигателя интеграции, здесь нужно говорить не о центре интеграции, а об объединении усилий стран ЦА в этом направлении. Как известно, Казахстан на протяжении ряда лет инициировал создание региональных интеграционных объединений. К сожалению, деятельность созданных региональных структур (Центральноазиатский союз, 1994г.; Центральноазиатский экономический форум, 2001г.; Организация Центральноазиатского сотрудничества, 2002г.) не привела к каким-либо позитивным результатам.

Страны ЦА по многим политическим и экономическим параметрам могут лишь формально констатировать свою региональную принадлежность. Формализованность общего подхода отразилась в более широких региональных объединениях таких как СНГ, ЕврАзЭС, ОЭС. Более определенной выглядит ситуация в плане обеспечения региональной безопасности, хотя в данном отношении этот вопрос координируется также в более широких рамках – ОДКБ и ШОС.

Иными словами, на протяжении всего независимого развития центральноазиатские государства практически не ориентировались на региональные связи, даже если состояли в единых организациях (ЦАС, ЦАЭС). В этом плане уместно вспомнить инициативу Президента Казахстана по созданию Союза центральноазиатских государств. Здесь речь шла в первую очередь о формировании общего экономического пространства и единого регионального рынка, что выглядело наиболее прагматичным вариантом. 

Виртуальный экспертный форум «Проблемы и перспективы взаимодействия стран Центральной Азии». Часть 10.

Примечание: материал подготовлен в рамках совместного проекта с Интернет-журналом «Время Востока» (Кыргызстан), http://www.easttime.ru/, при информационной поддержке ИА «Регнум» (Россия).