| Основные факторы политики Китая в Центральной Азии в сфере безопасности: фактор нестабильности Афганистана |
 |
 |
| ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЕВРАЗИЯ - БЕЗОПАСНОСТЬ | |||
| Автор: В.Парамонов, О.Столповский | |||
| 16.09.2010 09:00 | |||
|
Пекин выступил за интенсификацию сотрудничества со странами Центральной Азии и Россией в борьбе с новыми общими угрозами. При этом, активизации сотрудничества КНР с РФ по вопросам региональной безопасности во второй половине 90-х годов способствовало еще и то, что с 1996 года, после прихода в российский МИД Е.Примакова, во внешней политике Кремля произошли существенные изменения: значительно усилился восточный вектор. Россия выразила намерение развивать стратегическое партнерство с Китаем, что было официально озвучено в 1996 году на российско-китайском саммите в г.Москве во время визита председателя КНР Цзян Цзэминя. В августе 1999 года на бишкекском саммите «Шанхайской пятерки» КНР и РФ призвали к скорейшему формированию договорно-правовой базы и организации практического взаимодействия специальных органов по пресечению террористических, экстремистских и сепаратистских проявлений, оперативному реагированию и обмену информацией. Уже в декабре того же года в г.Бишкеке на встрече руководителей правоохранительных структур и специальных служб Китая, России, Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана был подписан соответствующий меморандум. Еще более тесное взаимодействие между Пекином и Москвой по вопросам региональной безопасности наметилось после прихода к власти в России В.Путина. Важным достижением китайско-российского тандема явилось создание в июне 2001 года на базе «Шанхайской пятерки» и с участием Узбекистана новой региональной организации – Шанхайской организации сотрудничества. Тогда же была одобрена и подписана Конвенция «О борьбе с терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом», которая предусматривала активизацию взаимодействия стран-членов ШОС на более качественном и практическом уровне, а также возможность подключения к сотрудничеству других государств. Следующим шагом в данном направлении стало принятие в 2002 году на саммите в г.Санкт-Петербурге решения о создании конкретного механизма взаимодействия – Региональной антитеррористической структуры (РАТС) ШОС. Исполнительный комитет РАТС начал функционировать в 2004 году в г.Ташкенте. Основными задачами данной структуры является сбор и анализ информации, разработка соответствующих рекомендаций по вопросам борьбы с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, а также координация совместных усилий по сохранению стабильности и безопасности на территории государств-членов ШОС. В рамках Региональной антитеррористической структуры Китай стал еще более активно сотрудничать с государствами региона по линии правоохранительных структур и спецслужб. Увеличилось и количество проводимых совместных мероприятий с участием КНР, целью которых является выработка практических алгоритмов взаимодействия между странами-членами ШОС. Взяв курс на активизацию отношений с государствами региона в сфере безопасности, Китай сделал серию значимых шагов по развитию с ними и военного сотрудничества. И если в первой половине 90-х годов Пекин проявлял в этом вопросе определенную сдержанность и осторожность, ограничиваясь лишь изучением общих подходов и протокольными мероприятиями, то после попыток вооруженного прорыва боевиков ИДУ на территорию Узбекистана и Кыргызстана в период после 1999–2000 годов, Китай начал оказывать центральноазиатским государствам конкретную военно-техническую помощь, а также принимать самое активное участие в войсковых и антитеррористических учениях.
* * * В то же время, очевидно и то, что как в многостороннем, так и двустороннем форматах инициативы, связанные с поиском путей урегулирования ситуации в Афганистане в рамках ШОС в основном исходят от России и стран Центральной Азии, нежели от самого Китая. Как представляется, это является важным индикатором того, что по истечению первого десятилетия XXI века Пекин все же отдает предпочтение проведению самостоятельной политики на афганском направлении и/или действиям через Пакистан – своего традиционного партнера. При этом нельзя исключать и то, что для Китая растет приоритетность развития диалога по афганской проблеме напрямую с США и другими западными странами. Тем более, что за рамками рассмотрения усилий Китая в Центральной Азии остается китайская политика в самом Афганистане и общий фон взаимодействия КНР с США и Западом в целом, свидетельствующие о принципиально высокой важности для Пекина этих направлений сотрудничества. Поэтому, с точки зрения общей стратегии Китая в отношении Афганистана крайне преждевременно делать выводы в пользу приоритетности для КНР именно центральноазиатского и российского векторов в плане взаимодействия по афганской проблеме, а, следовательно, можно говорить лишь о тактическом, нежели стратегическом альянсе по Афганистану в рамках ШОС. В этой связи, представляется, что без политической воли Пекина, его системных усилий, последовательных и объединенных общим планом шагов по выработке единой позиции стран-членов Организации по Афганистану политика КНР в ЦА в сфере безопасности не способна гарантировать защиту китайских интересов в регионе и вокруг него ни в краткосрочной, ни тем более в долгосрочной перспективах ...
Похожие материалы:
|
В конце 90-х годов непрекращающаяся вооруженная борьба между различными группировками в Афганистане и хаос, царящий в этой стране, стали все более негативно воздействовать на обстановку как в ЦА, так и в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР). Если в первой половине 90-х годов афганские события не оказывали существенного влияния на Китай, то с появлением на военно-политической сцене Афганистана Движения «Талибан» положение дел стало заметно меняться. Впечатляющие успехи талибов в вооруженном противоборстве с другими военно-политическими группировками и захват ими власти в Кабуле во второй половине 90-х годов создали крайне благоприятные условия для активизации в Афганистане различного рода экстремистских сил.
Мы в Моем Мире 
