Основные рекомендации

Несмотря на сохраняющийся комплекс сложнейших проблем на пути развития Центральной Азии и более того, очевидную пессимистичность связанных с этим основных сценариев, потенциал сотрудничества все же существует и, в первую очередь, в рамках ЕврАзЭС и ШОС. Залогом этого является то, что именно у России, Китая и стран Центральной Азии объективно есть общий долгосрочный интерес – совместное экономическое освоение и развитие огромного внутриконтинентального пространства Евразии.

Однако, только при наличии политической воли всех указанных стран осознать главенство данного ключевого приоритета над всеми остальными возможно обеспечение прорыва в комплексном экономическом развитии внутренних пространств Евразии, включающих Центральную Азию, западный Китай и некоторые внутренние регионы России.

Основные перспективы

Как представляется, наиболее вероятные сценарии развития Центральной Азии являются достаточно пессимистичными.

Во-первых, основные тенденции развития Центральной Азии (как и постсоветского пространства в целом) находятся в фарватере глобального процесса, процесса формирования новой системы международных отношений. Одним из его главных проявлений является обострение конкуренции за контроль над мировыми ресурсами. Основными объектами данной конкуренции как правило выступают неустойчивые к внешнему воздействию страны, которые не сумели сформировать эффективного регионального экономического блока (или присоединиться к уже существующему) и/или не смогли занять достойную нишу в глобальной экономике.

В условиях консервации современного уровня размежевания и недоверия в Центральной Азии и вокруг нее, сырьевой ориентации экономик центральноазиастких государств, а также России и ярко выраженной экономико-географической изоляции региона из всех видов международного транспорта наиболее перспективным может быть трубопроводный – в плане транспортировки углеводородов на внешние рынки.

Проблема № 3: отсутствие экономической интеграции в Центральной Азии

Данная проблема во многом определяется международной конъюнктурой вокруг Центральной Азии и превалированием у стран региона и их основных партнеров краткосрочных, причем узко-национальных интересов над видением стратегических перспектив и долгосрочных выгод от многостороннего сотрудничества.

Во-первых, региональную интеграцию в значительной степени сдерживает устойчивая тенденция обострения внешней конкуренции за сферы влияния в Центральной Азии. Внешние силы зачастую рассматривают региональные инициативы и институты как механизмы проецирования своего влияния. Это выражается в столкновении различных стратегий по так называемому форматированию и переформатированию региона в рамках выгодных институтов, проектов, концепций и схем развития, в том числе в сфере транспорта и коммуникаций.

Проблема № 2: сырьевая ориентация экономик стран Центральной Азии

Данная проблема во многом обусловлена распадом экономического пространства СССР, низким уровнем современного экономического взаимодействия между постсоветскими странами, а также политикой России и ряда государств Центральной Азии, направленной на экспорт сырьевых ресурсов и диверсификацию направлений их поставок на внешние рынки. Как результат всего этого – транспортные артерии в самой Центральной Азии перестали наполняться продуктами реального сектора экономики, а имеющиеся в регионе сухопутные коммуникации стали загружены значительно меньше их пропускной способности.

Во-первых, еще в советское время экономическая деятельность в регионе была ориентирована преимущественно на удовлетворение потребностей других советских республик (главным образом России, а также Украины) в сырьевых ресурсах и в меньшей степени – на выпуск готовой продукции. Например, по итогам 1990 года, внутрисоюзный экспорт Узбекистана состоял на 65% из сырьевых ресурсов (природный газ, хлопковое волокно и пряжа, цветные металлы, сельскохозяйственное сырье) и только на 23% – из готовой продукции (машины, оборудование, химическая продукция, продовольствие). В свою очередь, внутрисоюзный импорт Узбекистана состоял на 73% из готовой продукции и только на 22% – из сырьевых ресурсов.

Комментарий В.Парамонова корреспонденту газеты «Свободы Слова» (Казахстан) Жулдыз Алматбаевой от 05.11.2010.

Вопрос: стало известно о намерении Казахстана направить своих военных в Афганистан. В интервью нашей газете («Казахстан в кольце угроз») один из ведущих российских аналитиков по Центральной Азии Александр Дмитриевич Собянин сказал: «Казахстан все больше превращается в подносчика боеприпасов для НАТО». Считаете ли вы, что нынешние планы Казахстана это подтверждают?
Мне бы не хотелось говорить в столь же резкой форме и оценивать политику Казахстана так же категорично. Тем более что, в одном, причем, очень образном и ярком выражении нельзя уместить всей палитры красок по поводу современного характера взаимодействия Казахстана и НАТО, Казахстана и Запада. Отношения не так просты, как это может показаться. С одной стороны, да, действительно многие годы Астана позиционирует себя в качестве некоего фортпоста и союзника Запада в Центральной Азии, а отношения с НАТО развиваются по нарастающей. С другой стороны, как геоэкономически, так и геополитически Казахстан был и остается сильно «завязан» на Россию, а в последние годы – становится все больше «завязан» и на Китай.

Проблема № 1: экономико-географическая изоляция Центральной Азии

Данная проблема связана с удаленностью Центральной Азии от морских коммуникаций и экономико-географической замкнутостью региона внутри Евразии, что с особой силой проявилось в результате распада единой экономической системы бывшего СССР.

Во-первых, известно, что в современной мировой экономике морской транспорт в целом более предпочтителен, чем железнодорожный, автомобильный и воздушный. Это связано с целым рядом преимуществ: гораздо большей грузоподъемностью морского транспорта, меньшим расходом топлива в расчете на 1 тонно-километр, отсутствием необходимости в оплате пошлин при транспортировке грузов морем, а также амортизационных отчислений для поддержания коммуникаций в рабочем состоянии (в отличие, например, от сухопутных коммуникаций).

Именно фактор дешевизны морского транспорта по сравнению с сухопутным еще 500 лет назад сыграл ключевую роль в упадке Великого шелкового пути и вплоть до настоящего времени определяет перманентное отставание в экономическом развитии внутриконтинентальных регионов от приморских во всем мире. Однако особенно ярко это проявляется в Евразии, имеющей огромное внутреннее пространство.

Поэтому страны Центральной Азии, большинство промышленных регионов России (Урал, Сибирь, Поволжье и ряд других) и внутренние районы Китая (особенно западные, такие как Синьцзян-Уйгурский Автономный Район) связаны стержневой проблемой: географической удаленностью от морских коммуникаций (главных артерий мировой торговли) и промышленных центов глобальной экономики.

В период расцвета Великого шелкового пути (вплоть до середины II-го тысячелетия нашей эры) Центральная Азия и пространства вокруг нее служили транспортным мостом между Востоком и Западом, а также Севером и Югом Евразии. В первую очередь регион обеспечивал транспортное сообщение и торговые потоки между Китаем и Европой.

Стремительное развитие морских перевозок в эпоху Великих географических открытий (XVI век нашей эры) вызвало переориентацию мировой торговли с сухопутных маршрутов (основу которых составлял Великий шелковый путь) на морские. Со второй половины XIX века, когда Центральная Азия вошла в состав Российской империи, а затем (в начале ХХ века) – в состав СССР экономические связи региона  стали замыкаться в основном на Россию.

С обретением в 1991 году странами Центральной Азии (Казахстаном, Кыргызстаном, Таджикистаном, Туркменистаном и Узбекистаном) национальной независимости, казалось бы, история уже во второй раз дала региону шанс превратиться в континентальный транспортный и торговый мост. Однако этого чуда до сих пор не произошло и, скорее всего, не произойдет ни в ближайшей, ни в среднесрочной, ни, возможно, даже в долгосрочной перспективах, если, конечно, не будет в корне изменен ход запущенных с распадом СССР негативных процессов и тенденций. Анализу этого и посвящен данный доклад, представляющий собой попытку концептуально оценить ситуацию в Центральной Азии и вокруг нее.

Интервью В.Парамонова корреспонденту Deutsche Welle  (Германия) Ярославу Родионову от  29.10.2010.

Вопрос: Как в Узбекистане воспринимают предложение Таджикистана провести международную экспертизу водохранилищ в Центральной Азии?

Ответ: Тяжело, да и неправильно отвечать за весь Узбекистан, а поэтому  ограничусь своим собственным мнением. Мне представляется, что у нормального человека данная инициатива вызвала бы огромное удивление, если не сказать больше. Однако, у экспертов по Центральной Азии, подобная инициатива скорее может вызвать только чувство сожаления и разочарования по поводу мягко говоря все более непродуманной политики Таджикистана.  Эксперты, конечно, понимают в чем суть таких инициатив: отвлечь внимание от главных вопросов, стоящих на повестки дня решения водно-энергетической проблемы региона. Мое мнение:  не об этом должно думать руководство Таджикистана …

Перспективы российско-узбекского сотрудничества в нефтегазовой отрасли в значительной степени определяться дальнейшими шагами «Газпрома» и «ЛУКОЙЛа» по наращиванию своей проектно-инвестиционной активности: как в плане добычи углеводородов, так и в плане их переработки на территории РУз. При этом, достаточно важным будет и то, насколько быстро удастся модернизировать и расширить существующую газотранспортную систему в российском направлении (газопроводы «Средняя Азия – Центр», «Бухара – Урал»), а также сохранить взаимоприемлемую схему расчетов за узбекский газ.

Как представляется, основными рисками на пути усиления присутствия России в нефтегазовой отрасли Узбекистана являются следующие:

-  сохранение сырьевой направленности российско-узбекского сотрудничества в нефтегазовой отрасли;

-  возможное некоторое сокращение Узбекистаном объемов поставок газа в Россию/российском направлении.

Сохранение сырьевой направленности российско-узбекского сотрудничества в нефтегазовой отрасли

В случае если Россия будет продолжать делать акцент преимущественно на добычу и транспортировку газа (как это происходит в настоящее время), то, объективно, что со временем она будет терять свои позиции в нефтегазовой отрасли Узбекистана.

С учетом наблюдавшегося в середине первого десятилетия ХХI века политического сближения России и Узбекистана, ряду российских компаний и, в первую очередь концернам «Газпром» и «ЛУКОЙЛ», удалось занять лидирующие позиции в узбекской нефтегазовой отрасли и при прямой поддержке руководства РФ зарезервировать за собой целый ряд крупнейших газовых месторождений в республике.

Во-первых, по сравнению с 90-ми годами ХХ века стало наблюдаться заметное оживление экономической политики РФ в ЦА, где стратегические интересы России коснулись в основном нефтегазовой отрасли, в которой и представлена подавляющая часть российских инвестиций. Если в 90-х годах финансовые ресурсы из России в нефтегазовую отрасль Узбекистана практически отсутствовали, то по состоянию на начало 2009 года их объем достиг примерно 900 млн. долларов.