Формы развития и сотрудничества. Для операции проектов в рамках изложенных ранее направлений было бы целесообразно проработать идеи создания следующих подструктур:

• Фонда финансирования экономических исследований. Финансирование данного фонда следует осуществлять как за счет средств государственных бюджетов, так и профильных отраслевых государственных корпораций и частных структур.

• В плане практической реализации Программы предлагается предусмотреть создание Совместных отраслевых холдингов (нефтегазохимическая переработка, гидроэнергетика, агропромышленное производство, а в дальнейшем и других отраслей), а на их базе – широкой сети СП, сбытовых, консалтинговых и иных предприятий.

* * *

В целом, интенсификация многостороннего и разнопланового экономического сотрудничества между РФ и ЦА, ориентированного на инновационно-промышленное развитие, даст существенный экономический эффект. Более того, учитывая, что все эти страны (за исключением Кыргызстана) не являются членами Всемирной торговой организации, то их совместным отраслевым холдингам на период их становления может быть легко обеспечена защита от конкуренции с продукцией, производимой на мировом рынке посредством различного рода преференций (льготное налогообложение, таможенная защита и т.п.).

Проекты в рамках направления
«Кооперация в гидроэнергетике»

Данное направление могло бы способствовать наращиванию объемов производства экологически чистой электроэнергии, а главное – способствовать восстановлению общей системы электроснабжения России и Центральной Азии, существовавшей в советское время. Единая система электроснабжения – важное условие для восстановления технологических связей между промышленными комплексами. В принципе единая система электроснабжения северных областей Казахстана и приграничных областей России уже восстановлена, но крайне желательно расширить данную систему на весь регион. Это позволило бы экономить дорогостоящие невозобновляемые ресурсы (углеводороды) и значительно повысить свою энергетическую безопасность, снизить вероятность конфликта энергетических интересов, стимулировать экономический рост в целом.

Теоретически, в рамках сотрудничества в гидроэнергетике было бы перспективным именно совместное (!) освоение гидроэнергетических энергоресурсов Таджикистана и Кыргызстана. Данные страны обладают огромным гидроэнергетическим потенциалом, который даже в советское время использовался менее чем на 10%. Так гидроэнергетический потенциал Кыргызстана составляет порядка 142,5 млрд. киловатт-часов в год, а реальное производство электроэнергии – около 10 млрд. киловатт-часов. В свою очередь, гидроэнергетический потенциал Таджикистана составляет 527 млрд. киловатт-часов в год, в то время как реальное производство электроэнергии – 16 млрд. киловатт-часов в год. Тем не менее, на практике главным препятствием является проводимая данными странами политика, которая ведет к их неминуемой дестабилизации со всеми вытекающими отсюда последствиями для региональной интеграции.

Рекомендация №3: реализация локомотивных проектов в рамках Программы экономического сотрудничества

На основании общих концепций, целей, задач и принципов реализации долгосрочной Программы экономического сотрудничества представляется целесообразным поиск конкретных локомотивных проектов. На начальном этапе в качестве ключевых направлений предлагается рассмотреть следующие:

- глубокая переработка углеводородного сырья;

- развитие агропромышленного комплекса;

- развитие гидроэнергетического комплекса.

Проекты в рамках направления
«Глубокая переработка углеводородного сырья»

Приоритетность данного направления обусловлена необходимостью развития химической отрасли, нефтегазовых отраслей ТЭК (как поставщиков сырья для химической отрасли) и многих других отраслей экономик РФ и стран ЦА, являющихся потребителями продукции химической отрасли. Тем более, сегодня уже есть все необходимые условия для реализации проектов в данном направлении, учитывая наличие хорошо развитой правовой базы и достаточно тесного сотрудничества между нефтегазовыми компаниями. Сегодня данное сотрудничество ориентировано главным образом на добычу и экспорт углеводородов, а его целесообразно переориентировать преимущественно на глубокую переработку данных ресурсов.

Несмотря на сохраняющийся комплекс сложных проблем, у стран Центральной Азии (ЦА) есть достаточно широкие возможности по кардинальному повышению эффективности использования природных ресурсов в интересах друг друга. Однако, как представляется, главным и непреложным условием этого является форсирование процесса экономической интеграции в системе «Россия – Центральная Азия».

Очевидно, что в пределах постсоветского пространства только Россия, учитывая масштабы ее экономического и геополитического потенциала, способна взять на себя роль локомотива региональной экономической интеграции и формирования зоны безопасности. Однако для этого России необходимо отказаться от стереотипа восприятия остальных постсоветских стран как «убыточных» и «дотационных» и осознать, что при грамотной экономической политике те же страны ЦА способны стать объектами эффективного приложения российского капитала и сыграть важную роль в возрождении экономической мощи России и постсоветского пространства в целом.

Причем необходимо четкое понимание того, что процесс экономической интеграции на постсоветском пространстве, в том числе в системе «РФ – ЦА» необходимо сделать управляемым на межгосударственном уровне. Для этого нужен системный и комплексный подход, предполагающий наличие высокой политической воли всех государств – участников процесса, готовности считаться с долгосрочными интересами друг друга и жертвовать краткосрочными коммерческими интересами ради стратегических выгод от создания прочного и взаимовыгодного экономического союза.

Третий этап (2001 год – настоящее время)

После  событий 11 сентября 2001 года, которые привели к трансформации ранее периферийного статуса Центральной Азии в стратегический и в результате активизировавшейся внешней конкуренции за влияние в регионе,  значение ЦА для КНР существенно выросло. Центральноазиатское направление похоже все более рассматривается в контексте комплекса внешнеполитических усилий Китая на глобальном уровне. Более того, в условиях мирового экономического кризиса для Пекина было важным зарезервировать гарантированный доступ к сырьевым, в первую очередь нефтегазовым ресурсам региона, а потенциально – и его транзитным возможностям.

В этой связи, основной акцент Китай сделал на укреплении ШОС и развитии двусторонних связей со странами региона, прежде всего в экономической сфере. В условиях поступательного роста китайской экономики, Пекин мог позволить более эффективно задействовать имеющиеся у него ресурсы для реализации в ЦА различного рода экономических проектов, и одновременно, поддержать существующие в регионе политические элиты.

Институциональное сотрудничество
Рассматривая ШОС как основной механизм, позволяющий «держать руку на пульсе» происходивших в ЦА процессов и гарантирующий от угрозы возникновения здесь антикитайского альянса, Китай сделал ставку на усилении сплоченности в рядах Организации, укреплении ее международного имиджа и повышении значения экономической составляющей отношений. Для придания Организации большего международного веса, Китай совместно с Россией выступил за привлечение к деятельности ШОС новых стран (в 2004 году в состав ШОС на правах наблюдателей вошла Монголия, а в 2005 году – Иран, Пакистан и Индия).

Второй этап (период 1996 – 2001 годов)

Во второй половине 90-х годов Китай заметно активизировал центральноазиатское направление своей внешней политики, отказавшись от «стратегии выжидания» в пользу «стратегии постепенного проникновения» в регион. Помимо глобальных и долгосрочных соображений, повышение значимости ЦА для КНР было продиктовано растущей обеспокоенностью Пекином комплексом вопросов безопасности и экономического развития своих приграничных территорий.

В Китае понимали, что государства региона чрезвычайно уязвимы со стороны транснациональных угроз, в первую очередь международного терроризма, исламского радикализма и экстремизма, наркотрафика. Учитывая же перманентную нестабильность в Афганистане, именно на вторую половину 90-х годов пришелся пик активности в Центральной Азии различного рода экстремистских организаций религиозного, террористического и националистического толка. При этом особое беспокойство у Пекина вызывал рост уйгурского сепаратизма: уйгурские экстремистские структуры стали все более активно использовать террористические методы борьбы, а также все чаще наступательно действовать на территории самого центральноазиатского региона.

Кроме того, в середине 90-х годов в ЦА и на Каспии было подтверждено наличие значительных запасов нефти и газа. Вследствие этого для Китая существенно повысилась экономическая и, в частности, энергетическая значимость региона. Учитывая растущие потребности экономики КНР в энергоресурсах и задачу диверсификации доступа к углеводородам, для Пекина стало крайне важным четко сформулировать и обозначить свой энергетический интерес к ЦА и смежным пространствам.

На протяжении более 100 лет Центральная Азия (ЦА), являвшаяся составной частью сначала Российской империи, а затем Советского Союза, рассматривалась Китаем лишь в контексте общего комплекса китайско-российских и китайско-советских отношений. После распада СССР и в результате произошедших и происходящих в ЦА изменений значение региона во внешней политике Китайской Народной Республики (КНР) поступательно возрастает. Соответственно этому возрастает и внешнеполитическая активность Китая, где условно пока можно выделить три основных этапа:

- первый этап охватывает начало 90-х годов ХХ века, связан с осмыслением Китаем новых реалий в Центральной Азии и вокруг нее, установлением дипломатических отношений, формированием атмосферы доверия и договорно-правовой базы, особенно в контексте решения проблем, унаследованных от китайско-советского периода;

- второй этап пришелся в основном на середину – конец 90-х годов, захватив однако и большую часть 2001 года (до событий 11 сентября), характеризуется формированием в ЦА с участием Пекина механизмов и институтов регионального взаимодействия, а также расширением экономического присутствия Китая;

- третий этап, условно начавшийся после событий 11 сентября 2001 года, продолжается по настоящее время. Данный этап характеризуется небывалым ранее ростом активности и наступательности политики КНР практически по всем направлениям сотрудничества с целью не допустить развития ситуации в Центральной Азии в невыгодном для Пекина плане.

Проблема №3: отсутствие у РФ комплексного подхода к выстраиванию союзнических отношений со странами ЦА, в первую очередь в плане форсирования экономической интеграции

Данная проблема заключается в том, что Россия, развивая сотрудничество в политической и военной сферах, пока не проявляет стремления к развитию полноценных экономических отношений на постсоветском пространстве, включая в рамках наиболее перспективного института интеграции – ЕврАзЭС. Это проявляется в том, что между РФ и многими другими постсоветскими государствами преобладают политические и военные формы сотрудничества, которые до сих пор крайне слабо подкреплены адекватным межгосударственным сотрудничеством в экономической сфере. В результате процесс формирования союзнических отношений, например между теми же странами-членами ЕврАзЭС протекает медленно, крайне болезненно и трудно. При этом очевидно, что успех или неуспех данного процесса будет зависеть во многом именно от России, учитывая то, что по своему потенциалу только РФ способна стать гарантом всестороннего укрепления существующих институтов экономической интеграции, а также обеспечить защиту общих интересов военными способами.

Во-первых, сегодня у России нет четкого видения перспектив в отношении развития многостороннего экономического сотрудничества на постсоветском пространстве. В частности, отсутствует единая для всех российских госструктур (имеющих непосредственное отношение к экономической сфере) и компаний система целей, задач и принципов работы со странами-членами ЕврАзЭС, СНГ, ОДКБ, ШОС. Все, что декларируется в данном плане в официальных документах, выглядит очень расплывчато.

В большей степени просматривается недооценка стратегических перспектив с точки зрения долгосрочных интересов РФ и других стран-членов существующих организаций, превалирование краткосрочных, главным образом коммерческих интересов. В этих условиях крайне затруднительно создать атмосферу для формирования общности именно долгосрочных и стратегических интересов. К тому же формирование этого осложняется еще и укоренившимися в России представлениями о постсоветских странах как об «экономическом бремени», брать которое на баланс нецелесообразно.

Проблема №2: недооценка странами ЦА и РФ необходимости форсирования процесса экономической интеграции

Данная проблема заключается в том, что у всех государств ЦА и РФ сохраняется недооценка (а может быть, и непонимание) необходимости принципиально менять нынешний, крайне неэффективный формат экономических отношений: переходить к решительным действиям по форсированию реальной экономической интеграции и формированию единого экономического пространства.

Во-первых, Россия – единственный возможный лидер на постсоветском пространстве пока не проявляет желания/стремления взять на себя функции инициатора развития многостороннего и разнопланового экономического сотрудничества, быть локомотивом реальной экономической интеграции, стимулировать процесс реабилитации былых тесных структурно-технологических связей между перерабатывающими отраслями промышленности государств СНГ.

Во многом это связано с тем, что Россия пока так и не определилась с долгосрочной стратегией своего собственного экономического развития. Складывается впечатление, что РФ использует существующие интеграционные институты (СНГ, ЕврАзЭС, ШОС, ОДКБ) преимущественно в целях усиления своих внешнеполитических позиций в мире (с целью закрепить за собой статус некой евразийской державы), в то время как в плане экономического развития по-прежнему делает основную ставку на сотрудничество с Западом (в попытке стать его составной частью), а не с партнерами по бывшему СССР. Об этом свидетельствует в целом сохраняющийся западно-центричный внешнеполитический и внешнеэкономический курс РФ, даже несмотря на многочисленные сложные проблемы в отношениях между Россией и Западом (особенно после событий 2008 года на Кавказе).

Как представляется, проблемы на пути эффективного использования природных ресурсов Центральной Азии (ЦА) являются неотъемлемой частью более сложного комплекса взаимосвязанных друг с другом проблем, существующих на пути развития стран региона, взаимоотношений между ними, а также их взаимодействия с ключевыми партнерами, в первую очередь Российской Федерацией (РФ), с кем ЦА до сих пор сохраняет крайне тесную структурно-технологическую, в целом экономическую и можно даже сказать – геоэкономическую взаимозависимость.

Данные проблемы можно условно разделить на три основные группы:

• Проблема №1: преимущественно экспортно-сырьевая ориентация экономик стран ЦА и РФ.
• Проблема №2: недооценка странами ЦА и РФ необходимости форсирования процесса экономической интеграции.
• Проблема №3: отсутствие у РФ комплексного подхода к выстраиванию союзнических отношений со странами ЦА, в первую очередь в плане форсирования экономической интеграции.

Суммарный эффект от данных проблем кардинально снижает эффективность использования природных ресурсов и ЦА, и РФ в интересах всех стран, препятствует их полноценному экономическому и социальному развитию, создает почву для возникновения искусственных конфликтов интересов, значительно осложняет процесс становления союзнических отношений и формирования устойчивой системы региональной безопасности.

Особенно остро стоят эти вопросы в условиях развивающегося в настоящее время мирового финансово-экономического кризиса: дальнейшее игнорирование существующих проблем может привести к принципиальному геополитическому и геоэкономическому переформатированию ЦА и РФ со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями.

Представляется, что наиболее вероятные сценарии развития Центральной Евразии являются достаточно пессимистичными и/или крайне неоднозначными по своим возможным последствиям.

Во-первых, основные тенденции развития всего постсоветского пространства, включая Центральной Азии и России, в целом идут в фарватере глобального процесса – процесса формирования новой системы международных отношений. Одним из его главных проявлений является обострение конкуренции за контроль над мировыми ресурсами. Основными объектами данной конкуренции как правило выступают неустойчивые к внешнему воздействию страны, которые не сумели сформировать эффективного регионального блока (или присоединиться к уже существующему).
Дальнейшая консервация сырьевой ориентации экономик ряда государств Центральной Азии и России будет вести к деградации и отмиранию промышленных отраслей. Это, в свою очередь, будет снижать шансы центральноазиатских государств и России по преодолению фрагментации ранее единого экономического и оборонного пространства. Известно, что у государств, занимающихся преимущественно экспортом сырьевых ресурсов, объективно мало стимулов для форсирования интеграционных процессов.
В этих условиях основным институтам интеграции на постсоветском пространстве – ЕврАзЭС и ОДКБ грозит перспектива стать своего рода правопреемницами СНГ по обеспечению заключительной стадии «цивилизованного развода», а также статистами «умирания интеграции на постсоветском пространстве». В свою очередь, за ШОС скорее всего закрепится роль одного из инструментов по продвижению интересов Китая в Центральной Азии и России.