В результате возникших в начале 60-х годов советско-китайских идеологических противоречий, и последовавшего затем резкого обострения двусторонних отношений, Китай стал рассматриваться как один из «вероятных противников» Советского Союза. Поэтому с конца 60-х годов вдоль всего периметра советско-китайской границы были сосредоточены крупные войсковые группировки ВС СССР. В центральноазиатской части Советского Союза, на территории Казахской, Киргизской и частично Таджикской ССР, которые граничили с СУАР КНР, дислоцировались войска Среднеазиатского военного округа (САВО).

Среднеазиатский военный округ, как самостоятельное оперативно-стратегическое объединение, был выделен из состава Туркестанского военного округа в 1969 году после вооруженных столкновений на границе в районе Жаланашколь (Казахстан). К моменту распада СССР на территории Казахстана и Кыргызстана на «китайском направлении» располагалась группировка советских войск в составе: штабов 40-й Армии (выведена из Афганистана в 1989 году) и 1-го Армейского корпуса, 8-й и 68-й мотострелковых дивизий, 78-й танковой дивизии, 37-й воздушно-десантной бригады, 44-й ракетной бригады, 645-го артиллерийского полка, 962-го реактивно-артиллерийского полка; трех крупных баз хранения техники – 5202, 5203 и 5204 (каждая под одну дивизию в случае мобилизации: танковую и две мотострелковых); корпуса ПВО; корпуса ВВС. САВО превосходил по боевому потенциалу войска Ланьчжоуского и Синьцзянского военных округов НОАК, дислоцирующихся в СУАР.

Казахстан
Первым из государств Центральной Азии (ЦА), с которым Пекину удалось юридически урегулировать погранично-территориальные проблемы, был Казахстан, имеющий с Китаем наиболее протяженную границу – около 1740 км. 26 апреля 1994 года между КНР и Казахстаном был заключен договор «О казахстано-китайской государственной границе», который определил линию прохождения границы на всем ее протяжении, за исключением двух участков – в районе реки Сары-Чельды (бывшая Алматинская область) и перевалов Чаган-Обо и Баймурза (бывшая Семипалатинская область). Спор шел о 944 кв. км. казахстанской территории. Лишь в сентябре 1997 года было подписано дополнительное соглашение о границе, а 10 марта 1999 года парламент Казахстана его ратифицировал. Тем самым был завершен процесс делимитации. В соответствии с соглашением, 407 кв.км. спорной территории отошли Китаю, а 537 кв.км. – остались у Казахстана.

Примечательно, что при этом Казахстан удовлетворил просьбу Пекина и пошел на ликвидацию инженерно-фортификационных сооружений на границе, возведенных еще при СССР в качестве единой оборонительной системы против «возможной агрессии» со стороны Китая. Следует отметить, что Казахстану в наследство от СССР досталась разветвленная и хорошо оборудованная система инженерно-фортификационных сооружений в приграничной с Китаем зоне. Особенно мощным считался Хоргосский укрепрайон, прикрывавший стратегическое – Алма-Атинское направление, где была создана разветвленная система долговременных огневых точек в окружении мощных минных полей, а также размещались два полка, в том числе один – огнеметных танков.

Распад Советского Союза и появление в Центральной Азии (ЦА) новых независимых государств создали совершенно новую геополитическую ситуацию в регионе, которая с настороженностью была воспринята в Китайской Народной Республике (КНР), имеющей с ЦА достаточно протяженную общую границу.

Нерешенность погранично-территориальных проблем с бывшим СССР, в частности по прохождению государственной границы и принадлежности спорных приграничных территорий, «автоматически» накладывалась на процесс развития взаимоотношений Китая с новыми центральноазиатскими странами. Это, в свою очередь, несло в себе потенциальную угрозу интересам национальной безопасности как КНР, так и постсоветских республик.

В этой связи решение погранично-территориальных проблем было поставлено Пекином во главу угла зарождающегося в начале 90-х годов сотрудничества между Китаем и странами ЦА. При этом руководство КНР исходило из того, что пограничная политика является действенным инструментом как защиты национальной безопасности страны, так и активного воздействия на сопредельные государства в целях реализации тех или иных интересов Китая в регионе.

Резкое изменение геополитической конфигурации в Центральной Азии (ЦА) в начале 90-х годов, вызванное распадом СССР, в значительной степени стало неожиданностью для Китайской Народной Республики (КНР), и достаточно неоднозначно было воспринято в Пекине. С одной стороны, крах Советского Союза открывал перед Китаем новые возможности в плане расширения своего присутствия в ЦА. С другой стороны, в Пекине, безусловно, понимали, что формирование обстановки в данном сегменте постсоветского пространства будет сопровождаться болезненными процессами, которые в совокупности с унаследованными проблемами советско-китайского периода могут крайне негативным образом сказаться на безопасности Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) и КНР в целом.

В этой связи динамика происходящих в Центральной Азии и вокруг нее процессов предопределяла постоянную корректировку подходов Китая к развитию всестороннего сотрудничества с государствами региона, в том числе и по вопросам безопасности. И по сей день КНР подходит к развитию связей с ЦА не только с точки зрения новых для себя возможностей и перспектив, но и с точки зрения потенциальных угроз и вызовов своей безопасности.

В целом же, рассматривая развитие ситуации в Центральной Азии и вокруг нее с начала 90-х годов по настоящий период времени в контексте потенциальных угроз и вызовов безопасности Китая, следует условно выделить три этапа, в ходе которых подходы КНР к сотрудничеству с государствами ЦА в сфере безопасности имели свои особенности и наполняемость.

Распад Советского Союза и последовавший за ним «парад суверенитетов» привели к разрыву десятилетиями складывавшихся тесных социально-политических, экономических и культурных связей между новыми независимыми государствами – бывшими союзными республиками. Не менее катастрофичными явились последствия распада СССР и с точки зрения безопасности. В условиях, когда в глобальном масштабе возник существенный дисбаланс сил, а по периметру бывшего Советского Союза складывалась непростая ситуация (разгорание очагов напряженности, постепенное приближение к границам инфраструктуры НАТО), была разрушена некогда единая система обороны от внешней агрессии и угроз.

Уже в первые месяцы существования Содружества независимых государств (СНГ) остро встал вопрос о защите новых государственных образований от потенциальных и реальных внешних угроз. Наиболее сложное положение, в контексте обеспечения региональной и национальной безопасности, складывалось в Центральной Азии (ЦА), что во многом было обусловлено резким обострением в начале 1992 года обстановки в соседнем с государствами региона Афганистане. Взаимодействие Российской Федерации (РФ) с постсоветскими республиками, в том числе и странами ЦА в сфере безопасности началось именно в формате СНГ. При этом в основу сотрудничества и обеспечения безопасности стран Содружества легли совпадение или близость их стратегических интересов, общее историческое прошлое, экономические, научные, культурные и другие традиционные связи.

Однако, по мере развития постсоветского пространства данные связи, как представляется, постепенно теряют свою былую ценность, а сами государства СНГ похоже все больше и больше «дрейфуют» в разные стороны. Рассмотрим это в динамике.

Военное сотрудничество

В начале 90-х годов военное сотрудничество стало одним из главных направлений взаимодействия стран СНГ в сфере безопасности. Первым совместным актом, положившим начало качественно нового этапа в развитии многостороннего  сотрудничества на постсоветском пространстве по военным вопросам в формате СНГ, стало подписание 20 марта 1992 года в г.Киеве (Украина) Декларации «О не применении силы или угрозы силы во взаимоотношениях между государствами-участниками СНГ». Решением глав государств был создан Совет министров обороны (СМО) СНГ, который стал высшим коллегиальным органом Совета глав государств Содружества по вопросам военной политики и военного строительства. Кроме того, выражая серьезную озабоченность непредсказуемостью развития ситуации в Афганистане, страны ЦА (кроме Туркменистана) совместно с Россией и Арменией дополнительно заключили Договор о коллективной безопасности, который был подписан 15 мая 1992 года в г.Ташкенте (Узбекистан). (Сотрудничество в рамках ДКБ будет рассмотрено в следующей статье).

«Проблема уйгурского (или даже шире – этнического) сепаратизма» является очень сложной, многогранной, многомерной и одновременно малоизученной. Здесь необходимо четко понимать крайнюю политизацию и мифологизацию проблемы сепаратизма, в том числе уйгурского. Поэтому в настоящей статье основное внимание уделено лишь одному аспекту – внешнеполитической составляющей вопроса: политике КНР в контексте  китайско-центральноазиатских отношений. На наш взгляд, как с точки зрения данного ракурса, так и в целом, «проблема уйгурского сепаратизма» сегодня остается, пожалуй, одной из ключевых в плане сохранения региональной безопасности, обеспечения положительной динамики развития сотрудничества между Китаем, странами Центральной Азии, Россией, Афганистаном и смежными пространствами. Соответственно и основные решения данной проблемы должны лежать в плоскости усиления взаимодействия между этими странами и, в первую очередь, в рамках ШОС.

С точки зрения КНР «проблема уйгурского сепаратизма» является крайне актуальной, так как уйгурский сепаратизм исторически остается для Китая фактором нестабильности и несет в себе угрозу территориальной целостности страны. Распад Советского Союза и появление в Центральной Азии (ЦА) новых суверенных образований, государственность в которых стала формироваться преимущественно на этнонациональной основе, косвенно стимулировали активизацию этнического сепаратизма в Китае и, в частности в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) КНР. Более того, некоторые современные тенденции в развитии политических и социально-экономических процессов в центральноазиатских государствах, а также складывающаяся вокруг региона ЦА ситуация в целом способствуют своеобразной кооперации уйгурских сепаратистов с различного рода радикальными кругами за пределами Синьцзяна. Это, в свою очередь, уже позволило руководству Китая принципиально изменить подходы к «проблеме уйгурского сепаратизма» и рассматривать ее не только как «чисто» внутреннее явление, но и как составную часть проблемы международного терроризма, решение которой требует совместных усилий.

В системе военного сотрудничества России с государствами Центральной Азии Узбекистан занимает крайне важное место, поскольку наряду с Казахстаном, и в силу своего геополитического, экономического, демографического и военного потенциала объективно является ключевым государством региона. В частности, Узбекистан располагает наиболее боеспособными и хорошо оснащенными в регионе вооруженными силами, которые имеют непосредственный боевой опыт ведения специальных операций в горных условиях. Нормативно-правовую основу российско-узбекских отношений составляют более 200 договоров и соглашений, регулирующих различные направления и области двустороннего сотрудничества.

Военное сотрудничество
В первые годы независимости военное сотрудничество между Россией и Узбекистаном было достаточно активным и носило партнерский характер. Не случайно именно Россия и Узбекистан выступили инициаторами подписания в г.Ташкенте в мае 1992 года Договора «О коллективной безопасности» (ДКБ) СНГ, который стал первой попыткой формирования системы безопасности на постсоветском пространстве. С началом гражданской войны в Таджикистане Москва и Ташкент тесно координировали свои действия по оказанию военной помощи таджикским правительственным формированиям. Совместно с российской 201-й дивизией подразделения узбекских ВС вошли в состав коалиционных миротворческих сил для поддержания мира в Таджикистане.
Однако, во многом из-за политики ельцинской администрации в середине – конце 90-х годов Узбекистан стал активно выстраивать стратегию, нацеленную, в первую очередь, на тесное сближение с США и НАТО. Соответственно, интенсивность двустороннего российско-узбекского военного сотрудничества в указанный период заметно снизилась, а само взаимодействие стало все чаще больше протокольный характер, ограничиваясь ничего не значащими встречами и заседаниями. Одновременно Узбекистан подписал ряд параллельных договоров и соглашений в области военного взаимодействия как с государствами СНГ, так и с рядом стран дальнего зарубежья. В 1999 году Узбекистан принял решение не участвовать в системе коллективной безопасности в рамках ДКБ.
С приходом к власти в РФ В.Путина произошли определенные позитивные сдвиги в российско-узбекских отношениях, в том числе и военной сфере. В то же время события 11 сентября 2001 года еще больше усилили узбекско-американское взаимное тяготение. Узбекистан стал ключевым звеном в Центральной Азии в борьбе Соединенных Штатов «против терроризма» на территории Афганистана, а в н.п. Ханабад была создана американская военная база.

Сохранение ключевой роли Российской Федерации (РФ) на бывшем постсоветском пространстве, включая Центральную Азию (ЦА), является одним из основных приоритетов современной политики Москвы. Реализация данной стратегической задачи напрямую связана с развитием Россией сотрудничества с центральноазиатскими государствами в военной сфере, в первую очередь в двустороннем формате. Двусторонние отношения РФ со странами ЦА в военной сфере сегодня являются в целом доверительными и позволяют избегать негативного налета межгосударственных амбиций, особо ярко проявляющихся в многостороннем формате.

Казахстан, являясь на данный момент ключевым партнером России в центральноазиатском регионе, с которым Москва строит стратегические союзнические отношения, стал первым государством СНГ, заключившим с РФ в мае 1992 года  Договор «О дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи». Согласно этому Договору предусматривается создание общего военно-стратегического пространства, совместное использование военных баз, полигонов и иных военных объектов в случае угрозы России или Казахстану. Другим основополагающим двусторонним документом является Декларация «О вечной дружбе и союзничестве, ориентированном в ХХI столетие» от 6 июля 1998 года.

Кроме указанных выше документов, широкий спектр вопросов обеспечения совместной безопасности двух стран базируется также на Договоре «О военном сотрудничестве» от 28 марта 1994 года и более 60 двусторонних документов и соглашений, подписанных в последующие годы.

Уже около 30 лет нестабильность в Афганистане оказывает влияние не только на граничащие с ним государства, но и на международную обстановку в целом. Внутриафганский конфликт еще далеко не завершен и никем пока еще не предложен более-менее ясный и четкий сценарий, который позволил бы этой стране выйти из затяжного кризиса и вступить на путь созидательного развития. Наоборот, основные тенденции развития Афганистана на сегодняшний день дают повод для крайне пессимистичных оценок на будущее.

Нынешнее положение дел в Афганистане во многом определяется активным иностранным вмешательством, в первую очередь военным. В этих условиях просматривается определенная схожесть ситуации в этой стране на современном этапе с обстановкой в период 1978-1989 годов, когда во внутриафганские процессы был непосредственно вовлечен Советский Союз. Поэтому сейчас, по прошествии более 20 лет, было бы крайне недальновидным игнорировать уроки советского присутствия в Афганистане, поскольку их анализ и осмысление сегодня как никогда важны и актуальны.

Политика СССР в отношении Афганистана вплоть до конца 70-х годов ХХ века была в целом достаточно сбалансированной и базировалась на принципах добрососедства и невмешательства. Руководство Советского Союза вполне устраивал статус Афганистана как нейтрального и неприсоединившегося государства, которое выполняло роль своеобразного буфера безопасности к югу от границ СССР в Средней Азии. Пока никто напрямую не вмешивался во внутриафганские процессы и не пытался втянуть эту азиатскую страну в сферу своего геополитического влияния и идеологической опеки, Афганистан сохранял свою внутреннюю самобытность и равноудаленность от главных полюсов сил того времени – СССР и США.

Республика Таджикистан (РТ) занимает особое место в системе двустороннего сотрудничества России с государствами Центральной Азии. С обретением Таджикистаном независимости и до сегодняшнего дня на его территории находится достаточно крупное соединение российских войск, которое, к тому же, принимало самое непосредственное участие в процессах становления таджикских вооруженных сил, в целом обеспечении безопасности и стабильности РТ. Нормативно-правовую базу российско-таджикского сотрудничества формируют более 170 договоров и соглашений, регулирующих различные направления двустороннего взаимодействия, в том числе и в военной сфере. Среди них ключевыми являются Договор «О сотрудничестве в военной области» от 25 мая 1993 года и Договор «О союзническом взаимодействии, ориентированном в XXI век» от 16 апреля 1999 года.

Военное сотрудничество

После обретения Таджикистаном независимости Россия приняла самое активное и деятельное участие в становлении национальных силовых структур. Пик российско-таджикского военного сотрудничества пришелся на начало 90-х годов, когда в Таджикистане началась гражданская война (период 1992-1996 годов). Основная нагрузка по поддержанию в тот период таджикских силовых структур и обеспечению успеха мирного процесса легла во многом именно на РФ.

В процессе взаимодействия Российской Федерации (РФ) с государствами Центральной Азии (ЦА) в военной сфере Туркменистан традиционно занимал особое место, что во многом объясняется как ошибками и просчетами, допущенными Москвой в 90-х годах в своей политике на постсоветском пространстве целом и в туркменском направлении в частности, так и той крайне специфической позицией, которую занимает Ашгабат с момента обретения национальной независимости.

В начале 90-х годов туркменское руководство провозгласило Туркменистан нейтральным государством. Следуя избранному курсу, Ашгабат стал все более дистанцироваться от Москвы, подозревая ее в неких имперских амбициях и, одновременно, в нежелании развивать равноправный и партнерский диалог. В результате созданной в Туркменистане политической системы власти, ее концентрации в руках одного человека (на тот период – С.Ниязова), а также проводимой ельцинской Россией политики по «избавлению от груза национальных республик», ни Ашгабат, ни Москва долгое время не были готовы к развитию полномасштабных связей друг с другом, тем более в такой доверительной и стратегической сфере как военная.

В настоящее время Туркменистан – единственное на постсоветском пространстве государство, которое не является членом какого-либо военно-политического или военного союза, а взаимодействие с Россией в военной сфере является достаточно противоречивым и, одновременно, коньюнктурным. Его характер во многом обуславливается состоянием российско-туркменского сотрудничества в газовой сфере.